этому искусству?
– Бабушка…
– Бабушка? И её душу, за это занятие, святая инквизиция очистила огнём. Так, дитя моё?
Узница покачала головой.
– Нет. Она лечила тайно. Святая инквизиция о том не ведала.
Священник облегчённо вздохнул.
– Это уже хорошо…
Потом тихо, но твёрдо произнёс:
– Дочь моя, именем господа нашего, милостивого и всемогущего, я опускаю тебе твои грехи. Все, разом. Теперь ты чиста, как ангел и веди себя дальше, как он. Кротко и смиренно. Договорились, дитя моё?
Узница хлопнула длинными, загнутыми вверх, ресницами.
– Хорошо, отец мой.
Тем временем падре подошёл к двери и тихо обратился к стражнику:
– Агэпито, сын мой, войди в темницу. Ты сейчас послужишь промыслу господню.
После того, как богобоязненный охранник охотно вошёл в темницу, слуга господний плотно притворил дверь и протянул к нему руку.
– Сын мой, дай мне ключ от этой темницы.
Стражник, не задумываясь, отдал ключ. Святой отец удовлетворённо кивнул головой. Но следующая фраза слуги господня повергла бедного тюремщика в смятение.
– А теперь, сын мой, ты должен поделиться с ближним своим рубахой своей. И зачтётся тебе это и здесь, на грешной земле, и там, на небесах.
В недалёких глазах стражника обозначилось полное недоумение.
– Я, по убожеству своему, не могу постичь высокого смысла слов ваших, святой отец. Скажите проще, чтобы я понял вас.
Мнимый падре едва заметно усмехнулся.
– Хорошо, сын мой. Садись на скамью и раздевайся. Снимай башмаки, мундир и головной убор. А всё, что было под мундиром, я милостиво разрешаю тебе оставить на себе.
Сурово посмотрел в бегающие от испуга и изумления глаза стражника.
– Теперь ты понял, что от тебя требует промысел господень?
У стражника мелко задрожала нижняя челюсть.
– Понял…
Священник грозно предупредил стражника:
– Делай, как я сказал. И делай быстро, ибо господь карает непослушных и ленивых рабов своих!
Глаза несчастной узницы стали круглы от удивления. До её понимания тоже не доходило то, что творилось рядом с ней…
А стражник, между тем, памятуя о каре божьей, разделся, на удивление очень шустро, и аккуратно сложил свою одежду на краю скамьи.
– А теперь сын мой, отдохни, – сказал служитель культа, прикоснувшись пальцем к его тонкой шее, – ты заслужил божью благодать!
Стражник, безвольно разбросав худосочные конечности, мирно засопел на арестантской скамье. Юная узница, в страхе, вскочила на ноги и попятилась вглубь темницы. Ей показалось, что святой отец сошёл с ума.
А святой отец, видя её смятение, обезоруживающе улыбнулся.
– Хочешь жить, дочь моя?
У ошалевшей
