забинтована почти полностью, в том числе и уши: «Понятно, почему не могу ничего разобрать. Эй, человек, вы кто?» Мужской голос энергично и много говорил, иногда кричал, наверное, не был уверен в том, что я его слышу.
Из того, что я смогла понять, выходило, что меня спас из вертолета русский летчик, который сам, какое-то время назад был сбит в этом районе. Я поняла, что он тут уже давно, весь одичал. У него был радио маяк, и, похоже, мы летели на его сигнал. Кто нас сбил? Видимо та же банда, что сбила и его вертолет. Ему удалось скрыться от погони в укромном месте, что-то вроде норы в земле. В этой норе я сейчас и находилась. Что дальше? Надо ждать появления цивилизованных людей. А пока лучше не высовываться. Кругом дикари. Я рассказала ему, что успела доложить на базу про обстрел вертолета и координаты крушения. Что нас скоро найдут. Наши спасательные вертолеты уже на пути к нам и нужно чем-то подать сигнал. «С момента аварии прошло уже более трех суток. Спасательных вертолетов не было. Зато всю округу прочесали головорезы. Я видел, как они разговаривали по спутниковой связи. Как я понял, было доложено, что живых нет. Они видели трупы двух пилотов, о тебе они ничего не знали. Похоже, что американцы перехватили этот доклад, поэтому на скорую спасательную операцию можно не надеяться. Это место вспомнят, когда наиграются в войну, будут подводить итоги и готовить доклад для правительства. Так, что, дорогой Товарищ, нас уже нет». Я вспомнила, как долго мы сюда летели над пустой местностью, как далеко от нас находятся войска союзников. По пустыне это расстояние пешком не преодолеть. Спросила про свою станцию связи. К сожалению, разбита моей же головой.
«Нужно добыть средство связи, сообщить о себе или послать сигнал бедствия». Русский согласился. Вдвоем тут долго не выжить. К тому же, мои раны начали гнить, мой запах скоро будет привлекать стервятников. Я слышала, как русский проверял оружие, взятое на вертолете. Я подсказывала, как им пользоваться. Он давал мне в руки оружие, а я с закрытыми глазами его разбирала, показывала, как заряжать и называла боевые характеристики. Все как на занятиях. Даже без глаз я видела, как он улыбается моей школьной старательности и аккуратности. «Лиза». «Андрей». Он пожал мне руку.
Утром я проснулась в норе одна, Андрея не было. Хотелось пить. Попыталась встать, не получилось. Обнаружила, что я завернута как мумия в разные тряпки. Сначала было не понятно, зачем он снял с меня одежду, до первого туалета. Через несколько часов решилась на попытку ползком исследовать нору в поисках воды. Нашла глоток воды на дне бутылки. Сухой паек, есть не хотелось. Надеялась, что Андрей вернется. Становилось холодно, надо забираться обратно в тряпки. Заснула, во сне почувствовала, как коченеет тело от холода, но шевельнуться уже не было сил. Приближалась развязка. Приятные сны с бабушкой продолжались все дольше. Вот я почувствовала, что мое невесомое тело стало подниматься и парить, я летела. Потом была боль, много боли. Агония.
Очнулась
