две недели. Мир вверх тормашками перевернулся.
Чтобы хоть что-то выяснить и понять, я позвонила бабушке. Но, конечно, она никакой интересной информацией не располагала. Её, как и меня, лишь поставили в известность о том, что Ляля совершенно неожиданно собралась замуж. В один день, взяла и решила.
– А ты видела её молодого человека? – спросила я. – Мама прямо дифирамбы ему петь готова.
– Да кто же меня с ним познакомит? – вздохнула недовольная бабушка. – На свадьбе, наверное, увижу. Если, вообще, позовут. Дело-то, сама понимаешь, семейное.
– Бабушка, ну что ты? – попыталась я унять её беспокойство. – Уверена, они все просто с ума сошли из-за этой идеи, вдруг выдать Лялю замуж. Помню, меня родители без конца предостерегали, чтобы я не вздумала ни с какими парнями связываться, что надо учиться и жить самостоятельно, а тут… Я в шоке.
– Так то ты, – не удержалась бабуля. – Для тебя жить самостоятельно – это учиться и работать, а Лялька наша какую работу себе найдёт? Её только в замуж. Может, и права Антонина? Пристроить, раз желающий нашёлся, и жить спокойно.
Я невольно усмехнулась.
– Бабуль, родители никогда не смогут жить спокойно без Ляли. У них лишь появится ещё один член семьи. Остаётся надеяться, что приличный, а не какой-нибудь малолетний остолоп.
Если бы я знала, о ком говорю. Наверное, если бы знала, не поехала бы домой, не собралась бы за один день, выпросив на работе лишний выходной. Но я выпросила и поехала, успокаивать свою разгулявшуюся фантазию. И как в плохом кино, у подъезда родительского дома столкнулась с Виталиком. Мы натолкнулись друг на друга в дверях подъезда, он собирался выходить, и я, остолбеневшая, смотрела на него, совершенно потерявшись в понимании происходящего. Он тоже смотрел на меня, выглядел смущённым и растерявшимся, а я таращила на него глаза, после чего начала хмуриться. Потому что в моём сознании мелькнула мысль, от которой мне стало не по себе, затем похолодело всё в душе, но эта мысль всё ещё казалась настолько невероятной, настолько неприемлемой, что мне хотелось лишь покачать головой и запретить себе об этом даже думать.
– Что ты здесь делаешь? – всё-таки спросила я его. И следом повторила вопрос, чувствуя, что вот-вот сорвусь на истерический крик: – Что ты здесь делаешь?
Виталик вдруг схватил меня за руку. Сильно и решительно. И втянул меня за собой в подъезд, мы замерли в предбаннике между дверями, практически в полной темноте, и всё, что я чувствовала, это знакомый аромат одеколона, как сильно колотится моё сердце от страха и непонимания, точнее, полного неприятия ситуации, а ещё руку Виталика, которая крепко сжимала моё запястье. И все эти ощущения вместе наваливались на меня, окутали, и я будто парила в вакууме, понимая, что задыхаюсь от желания закричать, но кричать мне было нельзя. Я даже не сразу сообразила почему, просто знала, что нельзя, и лишь спустя минуту поняла, что это были те самые первые слова, которые мне Виталик сказал.
– Только не кричи. Нельзя.
Я
