вспахал на поле целую борозду длиной в два стадия.
– Нам, конечно, очень жаль, что наши братья терпят убытки от морских разбойников, – вставил слово старейшина Грач, славившийся мрачным и несговорчивым характером. – Но какое это касательство имеет до Города-в-Долине? У нас ведь нет кораблей, а на сушу раадосцы, сколько я помню, ни разу не выбирались.
– Уж лучше молчи, коли ничего не понимаешь! – с раздражением воскликнул царь. – Дурнем ты, Грач, родился, дурнем и помрёшь! Или ты не знаешь, что все излишки зерна, вина и оливкового масла, все ненужные нам козьи шкуры и мясо мы обмениваем у кадмийцев на бронзу, медь и золотые украшения для наших женщин? А откуда, как ты думаешь, они берут их сами? Или думаешь, что в Кадме есть золотые или оловянные шахты? Все это моряки Кадма везут морем из дальних земель!
Посол Барам не замедлил поддержать Тверда:
– Верно говоришь, царь! Золото идет к нам из Белых Камней. Бронза, олово и медь – из Патамоса и Оксоса. Разноцветные ткани, раскрашенные кровью морских гадов – из-за моря, из самых пустынь Ибилея. И в своих странствиях наши мореходы подвергаются множеству опасностей! Как будто мало нам морских чудовищ кракенов, мало коварных наяд и русалок, штормов и предательских рифов, неизведанных течений и туманных островов! Теперь еще под самым нашим носом, у самых наших гаваней расплодились кровожадные пираты. От этих злодеев страдаем мы, а равно – и вы, жители многославного Города-в-Долине. А значит, настало время собрать воедино всю нашу мощь, объединенные силы наших городов – и ударить, словно сжатый кулак, прямо в сердце коварных раадосцев.
Старейшины согласно зашумели, а самые нетерпеливые даже повскакивали со скамьи:
– Ударить! Размажем этих проклятых пиратов!
– Тем более что всё равно первый урожай собран, и теперь до самой осени делать нечего, – честно сказал Силач, улыбнувшись широкой улыбкой.
Когда волнение немного улеглось, неожиданно заговорил Рубач.
– Добрая битва идет на пользу любому племени, – тихо и медленно сказал он. – Молодые воины получат шанс отведать крови врага, а старые разомнут свои кости. Биться же бок о бок с братьями из Кадма – всегда достойное предприятие. Но не забыл ли досточтимый Барам, что наши воины привыкли сокрушать черепа врагов, стоя на твердой земле? Когда под ногами шатающаяся, скользкая от морских брызг палуба корабля – мало толку от воина, что не умеет, как вы, кадмийцы, пройти по протянутому над бездной канату, ни разу не споткнувшись.
– Многоопытный Рубач знает, что говорит, – поднялся из-за стола еще один посол, моложе Барама, с благородным лицом, но жёстким голосом. Его панцирь, набранный из тысяч бронзовых пластинок, нашитых на сыромятную кожу, был украшен россыпью драгоценных камней и, должно быть, стоил, как целое стадо коз – Пескарь таких ещё не видел. – Я Туруп, средний сын царя Кадма, – с поклоном представился гость Тверду, и тот кивнул, дозволяя послу говорить. –
