прочь от закатного солнца! – закрыл глаза, вдавил педаль.
Когда открыл их следующий раз, все повторилось: капот, дорога. Вдавил педаль, закрыл глаза.
Так повторялось снова и снова. Ему нравилось. Капот и дорога… педаль в пол.
Вот, только… – вздрогнув, всмотрелся в зеркало заднего вида, боясь увидеть там огромный, буйвола-подобный, нос пикапа, нагоняющий его.
Нет, никого, пусто. Пустота.
***
Открыл глаза, все по-прежнему. Нога в пол и дорога.
Иногда можно было отключиться. Пусть и на всякое дерьмо. Все лучше, чем смотреть на «манекен» справа, слушать шуршание фольги, следом, – раздражающее «кх-рр-хх», от колесика и кремня. Уж лучше бы он не выкидывал зажигалку-турбо и слышал «щелк-щелк».
Стрелка топлива качнулась, перешла с двух третей на половину, поползла дальше.
Он немного сбавил газ, откинулся в кресле, таком родном, таком приятном. Пусть грязном и рваном, но… продранная кожа на боковинах даже имела свои преимущества, об топорщащиеся края можно было почесывать спину, ерзая туда-сюда.
Я заправил полный бак. Я начал жить заново.
Опять закрыл глаза и, довольно длительное время, не открывал.
***
Через несколько дней (или недель), с закрытыми глазами, ехать уже не получалось. Даже на короткие отрезки времени, нельзя было расслабиться.
Нужно было объезжать, разбросанные по дороге, наполовину свалившиеся на обочины, некоторые, перевернутые и сгоревшие, машины тех, за кем пришел Прилив.
Он объезжал и ехал дальше. Хотя, пока не знал, куда они едут.
В один из дней, понял, что машину скоро придется оставить. Дорога была переполнена остатками тех, кто не доехал.
Не доехал, куда? Он не знал. И пока не знал, что сказать Джул. Но, она и не спрашивала.
Что с ними будет? Этого он тоже не знал. И, об этом тоже не спрашивала Джул.
Зачем они вообще куда-то поехали!? Он не знал. Она не спрашивала.
Лечь перед разбитым телевизором, вдыхать сладковато-горьковатые запахи помоев с улицы, опустошать запасы.
Интересно, в супермаркете прошел бы фокус с карточками «сами потом считайте»? Скорее всего. И, он мог бы затариться. По полной! Как следует, повозюкать! В последний раз!
Взял бы столько консервов и «Тик-Тук», гору сикс-пэк «Бад», что колеса тележки перестали бы скрипеть, стонали, с трудом, проворачиваясь под такой нагрузкой. А, главное! Он бы за все это не заплатил. Взял бы, сколько нужно и ушел.
Заплачу на обратном пути! – все равно, что сказать «позднее, точнее – никогда… никогда, ха-ха».
– Туалет. – одна из немногих фраз, которую можно было дождаться от Джул.
Остановил, помог выйти, расстегнул, спустил джинсы, усадил, отвернулся. Не мог на это смотреть.
Послышался звук струи. Все-таки, посмотрел. Та сидела криво, привалившись в сторону, серые трусы из плотной ткани, как будто больничные, грязные, в разводах, висели на щиколотках.
Что
