дарил. Я ему принесу записку, а он мне сейчас пятак даст… Он – добрый!.. Силач такой… Усищи у него…
– А сабля есть? – спросила Маша.
– Ещё какая! – ответил Пашка и с гордостью прибавил: – Я её раз вынимал из ножен, – чижолая, дьявол!
Яков задумчиво сказал:
– Вот и ты теперь сирота… как Илюшка…
– Как бы не так, – недовольно отозвался сирота. – Ты думаешь, я тоже в тряпичники пойду? Наплевал я!
– Я не про то…
– Я теперь что хочу, то и делаю!.. – подняв голову и сердито сверкая глазами, говорил Пашка гордым голосом. – Я не сирота… а просто… один буду жить. Вот отец-то не хотел меня в училище отдать, а теперь его в острог посадят… А я пойду в училище да и выучусь… ещё получше вашего!
– А где одёжу возьмёшь? – спросил его Илья, усмехаясь с торжеством. – В училище драного-то не больно примут!..
– Одёжу? А я – кузницу продам!
Все взглянули на Пашку с уважением, а Илья почувствовал себя побеждённым. Пашка заметил впечатление и понёсся ещё выше.
– Я ещё лошадь себе куплю… живую, всамделишную лошадь! Буду ездить в училище верхом!..
Ему так понравилась эта мысль, что он даже улыбнулся, хотя улыбка была какая-то пугливая, – мелькнув, тотчас же исчезла.
– Бить тебя уж никто теперь не будет, – вдруг сказала Маша Пашке, глядя на него с завистью.
– Найдутся охотники! – уверенно возразил Илья. Пашка взглянул на него и, ухарски сплюнув в сторону, спросил:
– Ты, что ли? Сунься-ка!
Снова вмешался Яков.
– А как чудно, братцы!.. был человек и ходил, говорил и всё… как все, – живой был, а ударили клещами по голове – его и нет!..
Ребятишки, все трое, внимательно посмотрели на Якова, а у него глаза полезли на лоб и остановились, смешно выпученные.
– Да-а! – сказал Илья. – Я тоже думаю про это…
– Говорят – умер, – тихо и таинственно продолжал Яков, – а что такое умер?
– Душа улетела, – сумрачно пояснил Пашка.
– На небо, – добавила Маша и, прижавшись к Якову, взглянула на небо. Там уже загорались звёзды; одна из них – большая, яркая и немерцающая – была ближе всех к земле и смотрела на неё холодным, неподвижным оком. За Машей подняли головы кверху и трое мальчиков. Пашка взглянул и тотчас же убежал куда-то. Илья смотрел долго, пристально, со страхом в глазах, а большие глаза Якова блуждали в синеве небес, точно он искал там чего-то.
– Яшка! – окликнул его товарищ, опуская голову.
– А?
– Я вот всё думаю… – голос Ильи оборвался.
– Про что? – тихонько спросил Яков.
– Как они… Убили человека… суетятся, бегают… говорят разное… А никто не заплакал… никто не пожалел…
– Еремей плакал…
– Он всегда уж… А Пашка-то какой? Ровно сказку рассказывал…
– Форсит… Ему – жаль, только он стыдится. А вот теперь побежал и, чай, так-то ли ревёт, – держись!
