испуган, но испуг не мешал ему замечать всё, что творилось вокруг.
– Ты видел, как он помирал? – спросил Яков из-за стойки.
Илья посмотрел на него и ответил вопросом:
– А зачем они пошли туда?..
– Смотреть!.. Ты же их позвал!..
Илья крепко закрыл глаза, говоря:
– Как он его толкал!..
– Кого? – любопытно вытянув голову, спросил Яков.
– Чёрта! – ответил Илья не сразу.
– Ты видел чёрта? – подбегая к нему, тихо крикнул Яков. Но товарищ его снова закрыл глаза, не отвечая.
– Испугался? – дёргая его за рукав, спрашивал Яков.
– Погоди! – вдруг сказал Илья. – Я… выбегу на минуту… Ты отцу не говори, – ладно?
Подгоняемый своей догадкой, он через несколько секунд был в подвале, бесшумно, как мышонок, подкрался к щели в двери и вновь прильнул к ней. Дед был ещё жив, – хрипел… тело его валялось на полу у ног двух чёрных фигур.
Во мгле они обе сливались в одну – большую, уродливую. Илья разглядел, что дядя, стоя на коленях у ложа старика, торопливо зашивает подушку. Был ясно слышен шорох нитки, продёргиваемой сквозь материю. Петруха, стоя сзади Терентия, наклонясь над ним, шептал:
– Скорее… Говорил я тебе – держи наготове иглу с ниткой… Так – нет, вздевать пришлось… Эх ты!
Шёпот Петрухи, вздохи умирающего, шорох нитки и жалобный звук воды, стекавшей в яму пред окном, – все эти звуки сливались в глухой шум, от него сознание мальчика помутилось. Он тихо откачнулся от стены и пошёл вон из подвала. Большое чёрное пятно вертелось колесом перед его глазами и шипело. Идя по лестнице, он крепко цеплялся руками за перила, с трудом поднимал ноги, а дойдя до двери, встал и тихо заплакал. Пред ним вертелся Яков, что-то говорил ему. Потом его толкнули в спину и раздался голос Перфишки:
– Кто – кого? Чем – почему? Помер? Ах, – ч-чёрт!.. – И, вновь толкнув Илью, сапожник побежал по лестнице так, что она затрещала под ударами его ног. Но внизу он громко и жалобно вскричал:
– Э-эхма-а!
Илья слышал, что по лестнице идут дядя, Петруха, ему не хотелось плакать при них, но он не мог сдержать своих слёз.
– Ах ты!.. – восклицал Перфишка. – Так вы были уж там?
Терентий прошёл мимо племянника, не взглянув на него, а Петруха, положив руку на плечо Ильи, сказал:
– Плачешь? Это хорошо… Значит, ты паренёк благодарный и содеянное тебе добро можешь понимать. Старик был тебе ба-альшим благодетелем!..
И, легонько оттолкнув Илью в сторону, добавил:
– Но, между прочим, в дверях не стой…
Илья вытер лицо рукавом рубахи и посмотрел на всех. Петруха уже стоял за буфетом, встряхивая кудрями. Пред ним стоял Перфишка и лукаво ухмылялся. Но лицо у него, несмотря на улыбку, было такое, как будто он только что проиграл в орлянку последний свой пятак.
– Ну-с, чего тебе, Перфил? – поводя бровями, строго спросил Петруха.
– Могарыча не будет? – сказал Перфишка.
– По
