Ну же!
Раненая русалочка с трудом сфокусировала взгляд на лице Серафины, потом помотала головой, словно надеялась, что это поможет сосредоточиться, и пробормотала:
– Спешили как могли. Добралась до ворот, но всадники смерти подстрелили моего гиппокампа. Он взбесился и понес… мы доскакали до середины двора перед воротами… тележка перевернулась… Я не… не помню… – Глаза Софии распахнулись. – О боги, Серафина, Кистень!
Тут к ним подплыл Генри, один из лекарей, и немедленно принялся обрабатывать раны Софии, однако та схватила его за руку.
– Сначала Кистеня, прошу, – взмолилась она. – В него попали. Со мной всё в порядке! В порядке! Найдите Кистеня!
Серафина поняла: ее подруга в шоке и вот-вот ударится в истерику. Юная королева попыталась ее успокоить.
– София, всё в порядке. Мы его найдем, он здесь. Лекари ему помогут.
Русалочка закинула руку Софии себе на плечо, и они поплыли через двор.
– Кто-нибудь видел Кистеня? – прокричала Серафина.
Повсюду лежали тела, от них тянулись струйки крови. Крики раненых отражались от скал и валунов. Медики носились туда-сюда с бинтами и носилками.
Серафина внимательно смотрела по сторонам, надеясь заметить лицо Кистеня среди живых, а не среди мертвых, но гоблина нигде не было видно. Она уже почти отчаялась, как вдруг ее окликнул Генри.
– Он здесь! – Лекарь замахал Серафине рукой.
Юная королева и София бросились к нему. Кистень лежал на спине, закрыв глаза, в груди гоблина зияла глубокая рана. От ужаса у Серафины похолодело в животе. «Никому не выжить с такой раной», – подумала она.
Грозный гоблин едва дышал. Генри склонился над ним, вокруг собирались русалы, русалки и другие гоблины.
– Он?.. – спросила Серафина, вопреки всему надеясь на чудо.
Генри покачал головой. Лицо Софии исказилось, губы задрожали.
– Он так отчаянно сражался, Серафина. Мы прорвались только благодаря ему. Это моя вина! – зарыдала она. – Я во всём виновата!
Юная королева обняла Софию.
– Это не твоя вина, слышишь? – прошипела она. – Это вина Валерио!
Внезапно через толпу протолкался какой-то гоблин. Это был Гнус, один из гоблинских командиров.
– Дин думме, думме фьолс, – хрипло сказал он, опускаясь на колени рядом с Кистенем. – Кун эт рик сон ду кунне фо сиг селв шкудт.
Серафина, знавшая язык гоблинов, поняла его слова: «Ах ты глупый, глупый идиот. Только придурок вроде тебя мог подставиться под выстрел».
Гнус взял товарища за руку, не обращая внимания на то, что она вся в крови.
Кистень открыл глаза.
– Гнус, дубина ты стоеросовая. Неужто последним, что я увижу в этой жизни, будет твоя физиономия? Помогите мне боги. Ты же страшнее, чем рыба-капля, и воняешь похлеще гнилого моржового сыра.
Гнус хохотнул.
– Ты
