очень просто: первые три цифры год рождения Гипатии Александрийской, женщины-астронома, математика и философа, родом из Греции.
– Древней? – уточнила я.
– Древней. А еще четыре цифры – дата сражения при Гренгаме.
Фила продолжали осаждать, время, отпущенное мне, истекло. Спускалась я в гардероб, что называется, не чуя ног. Летела, порхала, напевая песню маминых студенческих лет про фантастику-романтику, переделав слова:
Гипатия, Гипатия,
Наверно, в этом виновата.
Гипатия, Гипатия,
Зовет, зовет меня куда-то.
За мной пробовала увязаться девчонка с нашего курса, но, узнав, что она собирается идти налево, я пошла направо, к каналу. Погода стояла какая-то необычная, дождь закончился, ветер утих, а набережная пропахла мокрым раздавленным тополиным листом. Не успела я подумать об этом удивительном запахе, как вспомнила, что забыла в гардеробе мешок с зонтиком, и помчалась обратно.
У входной двери я увидела Фила с двумя седобородыми дядьками. И он меня увидел.
– Конечно, вы и есть та самая растеряшка, которая забыла зонт! – сказал Фил.
Как мило он ко мне обратился, как доброжелательно!
Я закивала головой, влетела в вестибюль, добежала до вешалки, где гардеробщица вручила мне мешок, и направилась к выходу. Я была страшно смущена, что он увидел мою затрапезную куртку, в которой только на дачу ездить. Впрочем, Фила с компанией уже и след простыл. Я повернула к каналу и вдруг заметила его. В плаще, в шляпе с полями, он шел впереди. Какое-то время я следовала за ним, потом окликнула:
– Филипп Александрович!
Оказалось, ему ехать до Техноложки, и проще бы – от Сенной, а можно и вообще пешком дойти, но ему захотелось прогуляться по каналу, он тоже отметил запах тополиного листа. Так вместе мы и пошли к метро. Шли и молчали. И я хотела, чтобы так было вечно. Кажется, и Фил не испытывал неловкости. Но первой заговорила я, потому что понимала, другого случая задать вопросы может и не представится.
– Вы действительно думаете, что Мачу-Пикчу инки только достроили, а начал строить кто-то другой?
– Такая мысль напрашивается, – ответил он весело.
– Но кто же эти строители? Кто сделал в пустыне гигантские рисунки?
– Я бы тоже хотел это знать.
– А вы не мечтали найти затерянный город инков? Когда вы вообще стали интересоваться всем этим? Ведь не после прочтения «Маленьких дикарей»?
– Археологией я стал интересоваться после того, как прочел книгу Керама «Боги, гробницы, ученые», но в конце концов выбрал лингвистику. Найти затерянный город или расшифровать древнюю письменность я не рассчитывал. Однако затерянные города до сих пор открывают, и в наше время расшифровали письменность майя. Так что, надеюсь, и узелковое письмо прочтут.
– А вы не пытались его прочесть?
– Я не настолько самоуверен, но кое-какие соображения у меня есть.
