ее выражение лица было неясным. Чтобы она ни чувствовала, она явно не собиралась демонстрировать это для потомства.
– Ты играешь? – спросила Лиз откуда-то сзади.
– Да, но не в теннис, – сказала Рэйли, поворачиваясь. Лиз переоделась в серо-зеленые брюки и белый топ, под которым угадывался намек на бюстгальтер. Рэйли быстро отвела глаза. – Ну, нет, я была из тех детей, которые играют в бейсбол на пустыре.
Лиз улыбнулась.
– Вот откуда твой интерес к спортивной медицине.
– Когда я поняла, что я вряд ли стану игроком олимпийского масштаба, мне нужно было чем-то заняться. – Рэйли показала на фотографию. – Ты все еще играешь?
– Нет, – сказала Лиз резко. – Я теперь играю в сквош. А ты?
– Да. В городской лиге в Фейрмонт Парк. У клиники есть команда. Ну, на самом деле, даже несколько, но я играю в исключительно женской. Мне никогда не нравились смешанные команды.
Лиз смотрела на фотографию.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду.
– Это твой… э… муж?
– Сводный брат.
Рэйли чуть было не вздохнула облегченно, но напомнила себе, что это еще ничего не значит. У Лиз все равно мог быть муж, бывший муж, парень, или даже несколько. Лиз стояла всего в двух футах от нее, но вдруг эта дистанция показалась огромной из-за непроизнесенных вопросов.
– Я лесби, – сказала Рэйли.
– Я тоже.
– Я бы съела один из этих бубликов.
– Пойдем на кухню.
Глава четвертая
Кухня была светлая, ухоженная и чистая, как и вся квартира. Круглый деревянный стол, достаточно большой для двоих, стоял около окна, которое тоже выходило на парк. Стопка газет – Рэйли готова была биться об заклад, что все они сегодняшние – была аккуратно сложена на подоконнике. Кофейник и одинокая чашка стояли перевернутыми на сушке рядом с пустой раковиной. Рэйли решила, что это значит, что Лиз живет одна. Конечно, вполне может быть и так, что ее партнерша куда-то уехала или работала всю ночь и до сих пор не вернулась домой. И непонятно, почему она вообще размышляет об этом, мысленно сказала себе Рэйли.
– Тебе подрумянить бублик? – спросила Лиз, стоя спиной к Рэйли и вытаскивая тарелки из шкафа.
– Сделай мне так же, как себе, – ответила Рэйли. – Нужно чем-нибудь помочь? Я хорошо обращаюсь с ножом.
Лиз обернулась через плечо и улыбнулась.
– Сядь. Ты, наверно, устала.
Рэйли выдвинула стул из-за маленького стола, хотя и не чувствовала усталости. Обычно когда она приходила домой после ночного дежурства, она была слишком взвинчена, чтобы заснуть, даже, несмотря на то, что морально и физически она была абсолютно истощена. В это же утро у нее совсем не было чувства разбитости, потому что ночь была легкой. Почти до пяти утра она оперировала молодого человека, который пострадал в несчастном случае, катаясь на водных
