style="font-size:15px;"> Марья Гавриловна долго колебалась. Наконец она согласилась.
Накануне решительного дня Марья Гавриловна не спала всю ночь; написала длинное письмо к подруге, другое к своим родителям. Запечатав оба письма, она бросилась на постель перед самым рассветом и задремала; но ужасные мечтания поминутно её пробуждали. Утром она встала, бледнее обыкновенного. Отец и мать заметили её беспокойство. Она старалась их успокоить, казаться весёлою, и не могла. Наступил вечер.
Подали ужинать; сердце её сильно забилось. Дрожащим голосом объявила она, что ей ужинать не хочется, и стала прощаться с отцом и матерью. Они её поцеловали и, по обыкновению, благословили: она чуть не заплакала. Через полчаса Маша должна была навсегда оставить родительский дом… На дворе была метель. Скоро в доме всё утихло и заснуло. Маша вышла на заднее крыльцо. Служанка несла за нею два узла. Они вышли в сад. Метель не утихала. На дороге сани дожидались их.
Целый день Владимир был в разъезде. Утром был он у жадринского священника; потом поехал искать свидетелей.
Смеркалось. Он отправил своего надёжного Терёшку в Ненарадово, а для себя велел заложить маленькие сани в одну лошадь, и один без кучера отправился в Жадрино, куда часа через два должна была приехать и Марья Гавриловна. Дорога была ему знакома, а езды всего двадцать минут.
Но едва Владимир выехал за околицу в поле, как поднялся ветер и сделалась такая метель, что он ничего не видел. В одну минуту дорогу занесло; небо слилося с землёю. Владимир старался только не потерять направления. Но ему казалось, что уже прошло более получаса, а он не доехал еще до Жадринской рощи. Прошло еще около десяти минут; рощи все было не видать. Владимир ехал полем. Метель не утихала. Лошадь начинала уставать.
Наконец он увидел, что едет не в ту сторону. Владимир остановился: начал думать, припоминать, соображать – и уверился, что должно было ехать вправо. Он поехал вправо.
Наконец в стороне что-то стало чернеть. Владимир повернул туда. Приближаясь, увидел он рощу. Он поехал около рощи, надеясь попасть на знакомую дорогу или объехать рощу кругом. Скоро нашел он дорогу и въехал в рощу; дорога была гладкая; лошадь ободрилась, и Владимир успокоился.
Но он ехал, ехал, а Жадрина было не видать; роще не было конца. Владимир с ужасом увидел, что он заехал в незнакомый лес.
Мало-помалу деревья начали редеть, и Владимир выехал из лесу. Было около полуночи. Слёзы брызнули из глаз его; он поехал наудачу. Погода утихла. Ночь была довольно ясна. Он увидел деревушку. У первой избушки он выпрыгнул из саней, подбежал к окну и стал стучаться. Через несколько минут из дверей какой-то старик высунул свою седую бороду. "Что те надо?" – "Далеко ли Жадрино?" – "Жадрино-то далеко ли?" – "Да, да! Далеко ли?" – "Недалече; вёрст десяток будет".
"Можешь ли ты, старик, – сказал Владимир, – достать мне лошадей до Жадрина?" – "Какие у нас лошади", – отвечал мужик. "Да не могу ли взять хоть проводника? Я заплачу, сколько ему будет угодно". – "Постой, – сказал старик, – я сына вышлю; он
