хорошо знал про их мучительные последствия, которые преследовали его до сих пор тяжелым грузом на душе. А ведь он переживал не за Лидочку, а за себя, и признаться себе в этом ему ой как не хотелось. А что будет с Лидой, с ребенком? Почему она ему померещилась в темноте? Значит, он все же переживает, думает о них. А может, это совсем и не она промелькнула в его затуманенной алкоголем памяти. Капитан попытался вспомнить всех обиженных им и, надо же, не мог припомнить, потому что считал, что каждая из них должна быть благодарна, что сам Кривец когда-то положил на замухрышку глаз и дал дорогу в жизнь.
Что это? Совесть проснулась? Или просто минутная слабость, недостойная такого командира, как Семен Кривец? Если верить словам бывшей любовницы, то ребенок его, но вдруг она нагуляла его с кем-нибудь из экипажа и из меня пытается сделать дурака, эдакого рогоносца-снабженца для воспитания чужого ребенка? Вот этим они всегда берут за горло мужиков. Ну нет, со мной такой номер не пройдет. И кто сказал, что женщина загадка! Да это они сами внушили доверчивому человечеству, что загадочные существа. Вот я уже наперед могу предсказать, понять и истолковать любую из них. Все они пользуются одними и теми же примитивными приемами типа нежного и вкрадчивого голоса, полурастегнутой на груди кофточке, короткой юбчонке, горящих искрящихся глаз… а потом банальная беременность и обычный шантаж, в крайнем случае – истерика. Это инстинкт: захватить породистого самца для продолжения рода. На этом их арсенал не исчерпывается, но даже на эти нехитрые выдумки иногда попадаются вполне достойные мужики.
– Да, Мандельштам знал толк в женщинах, я так думаю, – кэп улыбнулся. – Она, как он сказал, изолгалась на корню, а дуралей несет себя, как жертву палачу. А вы, мадам, раз уже зашли, располагайтесь поудобнее. Так вы говорите, вам кто-то позвонил и пригласил зайти к капитану? Интересно. Я, клянусь, не делал этого, так кто же у нас в экипаже такой шутник? Надо выяснить.
Эльвира откинула блестящие кудри каштановых волос за спину и, слегка изогнувшись в пояснице, обхватила открытые коленки руками и еще раз пробежалась взглядом по фигуре стоящего перед ней мужчины. «Неужели этот нарцисс не может отличить примитивную графоманию от настоящей поэзии? И еще строит из себя интеллигента!». У Кривца от ее надменного взгляда отчего-то похолодело в груди и по спине поползли мерзкие мурашки. Женщина между тем взяла со стола цветной глянцевый журнал с обнаженной девушкой на обложке и начала обмахиваться им, словно веером на приеме в резиденции японского посла.
– Вам жарко, – Семен встал и слегка прикрыл вентиль грелки у переборки. – Может, чего-нибудь выпьете и расскажете мне, кто вы и что вы делаете на моем судне. Я ведь вижу, вы не морской человек.
– Я выпью все, что вы мне предложите, за исключением водки, – Эльвира неодобрительно смерила взглядом литровую початую бутылку водки «Смирновская» и одинокий фужер на журнальном столе. – Вы правы, Семен Маркович, я пришла на флот из бухгалтерии судоходной компании, и это мой первый пароход.
– И чего вам не сиделось в бухгалтерии, голубушка? Там,
