его реальности каждый день шел за два.
Застегнув воротник кителя, Соболев окинул быстрым взглядом стол – единственным, что нарушало его девственность, было приглашение на коронацию, которая должно была состояться в субботу, и направился к выходу.
Его возвращение в СБ матушка сочла знаком свыше, решив, что для полного счастья сыну не хватало только семьи. Все попытки отца убедить супругу, что отпрыску пока и вздохнуть некогда, во внимание не принимались. Тем более что в глазах подруг и приятельниц, Соболев выглядел завидным женихом.
Матушка дожидалась его у лестницы. Когда спустился, окинула внимательным взглядом – парадная форма оговаривалась особо, и, оставшись удовлетворенной, элегантно положила руку на предложенный им локоть.
– Ты подумал о том, чтобы переехать к нам? – мягко поинтересовалась она, когда вышли в сад.
Антонина Игоревна была женщиной, время к которой относилось даже не снисходительно, а по-дружески. Семьдесят четыре года для их продолжительности жизни не возраст, но уже повод задуматься, соответствует ли внешность внутреннему мироощущению.
Госпоже Соболевой задаваться этим вопросом не стоило. Не прибегая к услугам соответствующих клиник, она выглядела ровесницей собственной дочери.
– Подумал, – кивнул Роман Ричарду Кляйну, который тоже присутствовал на приеме, – и вынужден ответить отказом. В своем нынешнем статусе я весьма беспокойный жилец.
Антонину Игоревну это не удовлетворило:
– Приезжает Рената, – зашла она едва ли не с главного аргумента. – С молодым человеком, которого намерена представить семье.
– А зачем его представлять? – вроде как не понял Роман, о чем шла речь. – Филипп де Морсе. Граф. Владелец фармацевтической компании «Дармар Химикал». Семейный бизнес. Тридцать четыре года, женат никогда не был. В порочащих связях…
– Роман! – несколько резко оборвала его матушка.
– Она – моя сестра, – не обратив внимания на тон матери, спокойно произнес Соболев, – и я не намерен пускать ситуацию на самотек. Их знакомство состоялось через неделю после моего назначения. Если это совпадение – все изыскания останутся на моей совести. Если – нет, то чем быстрее они расстанутся, тем лучше для Ренаты.
– Ты стал жестким, – остановилась Антонина Игоревна. Ее губы улыбались, давая понять окружающим, что между матерью и сыном все просто замечательно, но глаза оставались холодными.
– Я уже давно такой, – склонил голову Соболев. Убрав ее руку со своего локтя, поцеловал запястье и, оставив матушку на аллее, ведущей на площадку, где были выставлены столы, направился к дожидавшемуся его Ричарду.
По пути взял бокал шампанского с подноса проходившего мимо официанта, но к шипучке не притронулся. Лишь стать, как все.
Впрочем, Соболев прекрасно понимал, что стать как все, являясь едва ли не главным блюдом приема, ему вряд ли удастся.
– Похоже, Антонина Игоревна слегка перестаралась в своем стремлении приобщить
