и очень одинокого.
Я не хотел его подставить без вины. Я знал множество примеров, когда люди с неопасными отклонениями содержались в тюрьмах и больницах лишь оттого, что набирали высокий балл, и я смертельно боялся подобной ошибки. Портрет не был уликой, только фантазией, ассоциацией с литературным персонажем и его деяниями. В реальности Мак-Феникс дал мне слово и намеревался его держать вопреки своим желаниям, черт возьми, я только что видел, каких усилий ему это стоило, но он меня не тронул, а значит, все исправимо, он находится в промежуточной зоне и я смогу ему помочь. Мне очень хотелось ему помочь, хотелось с ним дружить, не смотря ни на что, он мне нравился.
Пройдя в дом, первым делом я переоделся. Потом, дотошно исследовав библиотеку Мак-Феникса и отыскав среди справочников и журналов чудом уцелевшего Байрона, прошел через сад к маленькой беседке на краю розария.
Тим Питерс трудился, с воодушевлением подкармливая колючих питомцев; лакей глянул на меня исподлобья, не слишком приветливо, но и без протеста, покивал, делая жесты, намекающие на отличную погоду. Я согласился, что погода удалась, сочувственно улыбнулся при виде клумбы с искалеченными цветами. Я не был специалистом в садоводстве, но то, что казненным розам выжить не удастся, понял как-то сразу. Впрочем, Тим не унывал: рядом с клумбой стояли горшочки с черенками, пустившими робкие листья, и контейнеры, куда он думал отсадить поврежденные кусты, чтобы выходить их в тепле и уюте.
Я предложил свою помощь, лакей отказался, без труда распознав во мне дилетанта; в атмосфере полного взаимопонимания я прошел в беседку, потеснил макеты Курта и часа на три погрузился в божественное царство поэзии, зачитывая вслух особо сильные строки к вящей радости лакея.
Пришедший с прогулки Курт обнаружил нас в беседке, упоенно листавших потрепанный томик, причем Питерс размахивал совком, пытаясь жестами воспроизвести любимые стансы. Довольно долго Мак-Феникс молча пялился на нас, судя по виду, размышляя, в какой дурдом ему звонить, потом не выдержал, расхохотался, до того заразительно, что мы с Тимом переглянулись и согнулись пополам от смеха.
После обеда пошли купаться. Море продолжало радовать, лорд разделся и нырнул в синеву, я колебался, но Курт иронично поднял бровь, и я быстро стянул с себя одежду. Море приняло меня в свои объятья, омывая и очищая, тело вполне уже оправилось от встряски, я рискнул поплыть брасом, Курт пристроился рядом, чуть впереди, и я немедленно ввязался в борьбу за первенство. Потом мы загорали и устроили шутливый поединок по бегу, подняли кучу брызг, покрасовались вольным стилем, снова упали в песок. Курт нырял, доставая со дна замысловатые раковины и окаменелости, я чувствовал, что ему нравится проводить время в моем обществе. И что он уже не зациклен на сексе. Это внушало оптимизм. Хороший выдался денек.
Заходящее солнце погнало нас в дом, в горячий душ; оголодавшие желудки требовали немедленного восполнения энергии.
