в море? – спросила журналистка, подыгрывая Юнгу в его фантазии.
– Был приспособлен…
– А теперь?
– Теперь я жить в море не могу, – Юнг с таким мучением произнес эту фразу, что Барби на секунду показалось, что ей стало жаль его. Журналистка быстро взяла себя в руки и решила, что пора вернуть интервью в должное русло.
– Вы способный актер, Юнг. Умело изображаете из себя нечто таинственное, загадочное. У вас хорошая фантазия. Но мне нужна правда.
– Так ведь это и есть правда. Я не вру, не придумываю. Я… я хочу, чтобы вы мне поверили, – голос Юнга от напряжения, от обиды задрожал, – в море у меня была другая жизнь, лучше, чем та, которая у меня сейчас. Я был свободен, как вольный ветер.
Барби начинал надоедать весь этот бред. Не желая знать подробностей выдуманной морской жизни Юнга, журналистка задала ему следующий вопрос:
– Что побудило вас заняться благотворительной деятельностью в Анагории?
Барби не раз и не два проводила подобные интервью. Из своего опыта она хорошо знала, что ответ на аналогичный вопрос предсказуем на 90 процентов. Как правило, отвечают:
«Побудило чувство сострадания к потерпевшим или желание помочь ближним».
Ответ же, который дал Юнг, был иного рода, иного качества:
– У меня не было выбора. Я был вынужден стать меценатом.
Ответ снова был не понятен, и Барби попросила уточнения.
– Вас вынуждают? На вас оказывается давление?
Беседа начала принимать интригующий характер.
– Да. На меня оказывают давление. Да. Меня вынуждают делать то, чего я не хочу, – скрипя зубами, ответил Юнг.
– И кто же эти люди? Кто вынуждает вас делать то, что вы не хотите? – осторожно спросила Барби. Она как будто бы боялась спугнуть синицу на плече Юнга.
– Это не люди, – Юнг с разочарованием посмотрел на Барби, – меня отправил сюда морской царь Посейдон с поручением, чтобы я исправил здесь положение после пребывания змея. Кстати, Посейдон деньги мне дал.
– Что вы говорите? Вам дал деньги мифический царь Посейдон, – очень иронично заметила Барби.
Где-то в глубине души она уже ругала Томми за то, что он в угоду своему знакомому банкиру отправил ее сюда и вынудил разговаривать с полоумным.
– Вы поймите. Я не сумасшедший, – будто читая мысли Барби, попытался оправдаться Юнг, – обстоятельства для меня сложились так.
– Извините, Юнг. Но когда вы говорите о своей жизни в море или упоминаете мифического царя Посейдона как реально существующее лицо, первое, что приходит в голову, – это ваше сумасшествие.
– Вы никогда не сможете меня понять, – Юнг склонил голову в трогательной манере, как преданная собачонка,
Барби посчитала, что, возможно, ей не стоило вот так прямо в лоб указывать ему на его ненормальность.
– Хорошо, –
