эту высокую и странную женщину с короткой стрижкой светлых волос и в удивительно подходящей ей гестаповской форме. Она властно кивнула и офицер, уловив мгновение ее резкого тяжелого взгляда, вдруг неожиданно для себя передернул плечами, как будто от пронизывающего холода. Русского развязали и заставили сесть. Йорих подвинул к нему со стола граненый стакан воды, достал свои сигареты и протянул пачку.
Русский лётчик молча, истерзанной грязной рукой с изломанными чёрными ногтями, взял стакан, отхлебнул из него и поставил на место. К сигаретной пачке он не притронулся, даже как-то брезгливо не обратил на неё внимания. Немец пристально посмотрел на него : «Фамилия? Имя? Ранг? Номер полка?» – проговорил он, также растягивая, но пытаясь чеканить, русские слова. Соболев молчал, глядя как будто отрешенно и не воспринимая происходящее. Прошла минута в молчании, но она показалась всем почти часом.
– Я неправильно говорить? – спросил Йорих наконец, пытаясь поймать, проникнуть во взгляд русского. – Ты не понимать?
– Господин офицер, – неожиданно подала голос та женщина в углу. – Он не отвечает вообще. Я, мы… уже допрашивали его почти час, он только стонал, не сказал ничего…, он потому….
– Молчать! – резко, не оборачиваясь, крикнул Курт. – Я тебя не спрашивать, значит....
Полицайка замолкла и даже, как-то сразу, стала ниже ростом. Соболев спокойно смотрел, не двинувшись и не моргая, его взгляд был потухшим.
– Повторил! – ещё раз крикнул Курт. – Ты говорить?
Перед ним лежали найденные в самолете документы Евгения: его смятая и замызганная лётная книжка и старый летный планшет с полуобгоревшей картой. Йорих изучил это все уже давно и ничего не понял. То есть он вроде бы понял все, но не понимал как. Этот лётчик имел всего одну запись о боевом вылете, и это было почти полгода назад. Получалось, что молодой человек, почти не имевший боевого опыта, смог в один заход уничтожить мощную танковую колонну, сорвать планы целого фронта и при этом уцелеть. Как он вообще на неё вышел, все движение было секретным? Именно этих танков не хватило вчера для прорыва, а истребительный полк весь день охранял квадрат от атак русских «цементных». Ничто не говорило о том, что этот ИЛ летел на цель специально, не было задачи атаковать именно там и именно тогда. Значит это или случайность, или .... Курт ещё немного подумал и решился:
– Лейтенант Собольев, – выстрелил он вопросом, произнося с трудом русское звание и фамилию летчика. – Вы слышать голос? Голос в голове, команды…,– уточнил он, пристально глядя в глаза допрашиваемому. Показалось на секунду, что в ответ у русского как бы проснулся интерес, он слегка наклонил голову в сторону немца, но затем опять принял прежнее равнодушное положение. Йорих кивнул.
– Я понятно! – сказал он, и услышав из угла удивленный вздох этой русской стервы, увидев как недоуменно хлопают глазами эти два верзилы-полицая, слегка выдохнув, начал говорить монолог на родном немецком с шипяще-певучим
