девчонки. Какая мука выслушивать бесконечные вопросы, не желаешь ли ты поесть, выпить или почитать, не нужна ли подушка, удобно ли тебе. «Нет», «нет», «нет» твердил старик по-русски, отмахиваясь одной рукой. В других обстоятельствах Монро не выдержал бы и попросил оставить человека в покое. Бедолага и так скоро уйдет в мир иной. От этой мысли Монро невольно улыбнулся.
Девочка пробежала мимо его сиденья – на этот раз в обратную сторону. Если поезд сейчас же не тронется, придется самому бегать туда-сюда, чтобы выпустить пар. Хотя опоздание им нипочем – лишь бы Генри вовремя занял позицию. А он это сделает.
Словно прочитав его мысли, состав дернулся и сдвинулся с места. Одновременно в динамиках раздался женский голос, объявляющий время в пути, пункт назначения и правила безопасности пассажиров. Говорили по-французски, отчего речь казалась чарующей и обольстительной. Монро слышал, что в Бельгии выговор был мягче, чем в самой Франции. Он не воспринимал разницу на слух. А вот Генри с его скрупулезностью, тот, наверно, смог бы.
Монро посмотрел в окно. «Вагон номер шесть», – тихо, но отчетливо сказал он. – Едем. Четыре альфа. Повторяю: четыре альфа. Место у окна. По бокам его люди».
В нескольких километрах юго-восточнее поезда Генри ответил: «Вас понял».
Он смотрел на железнодорожное полотно вдали, особенно на то место, где пути исчезали в прорубленном в склоне холма туннеле. Въезд в туннель находился чуть ниже наиболее выгодной точки. Быстро, но без спешки Генри вышел из машины, обошел ее сзади и поднял торцевую дверцу, задержавшись на мгновение, чтобы проверить время по наручным часам. Он купил их на базе еще в учебке, потому что, как ему показалось, именно такие пристало носить морским пехотинцам. Часы по-прежнему работали и до сих пор не разонравились. Генри открыл жесткий футляр в багажнике внедорожника.
Карабин «Ремингтон 700» – старый и надежный, как его часы, как и сам Генри – работал по-прежнему безотказно. Как только он начал собирать «Ремингтон», в душе разлилось ощущение покоя и уверенности, пошло вширь – от сердцевины к голове и рукам, пропитало окружающий воздух, из которого он вдыхал невозмутимость, идеальное равновесие между разумом и телом. И «Ремингтоном».
Генри отрегулировал телескопический прицел, насадил его на ствол поверх сошки, затем лег на живот, тело само собой прильнуло к земле. Он почувствовал себя как дома, так было всегда.
– Скорость? – спросил он.
– 238 километров в час, постоянная, – ответил голос Монро в наушнике. Генри улыбнулся.
Монро поерзал в кресле. Ему не сиделось на месте. Делая вид или пытаясь делать вид, что читает книгу, он переложил ее из одной руки в другую и тут же вернул обратно.
– Ты возбужден, – спокойным, как всегда, тоном заметил Генри.
– Люблю гасить злодеев, – ответил Монро, опять меняя позу. Будь Генри рядом, врезал бы напарнику прикладом «Ремингтона». А потом сказал бы:
