у меня нет такого же доверия, как к тебе.
Генри опять затряс головой.
– Честно, Дел, на этот раз что-то пошло не так. Пуля не попала точно в цель именно поэтому, даже грунт подо мной словно подменили.
Паттерсон обвел взглядом комнату, словно искал поддержку своим контрдоводам, и тут заметил скворечник за окном.
– И что теперь? Будешь делать скворечники?
– Дел, рядом с объектом вертелась маленькая девочка. Ошибись я на пятнадцать сантиметров, я бы ее убил. С меня хватит!
По лицу Паттерсона можно было понять, что он наконец-то услышал своего подчиненного, а услышав, пришел в уныние. Генри не рассчитывал, что разговор будет легким. Их профессия оставляла мало места для личной свободы, общения с другими людьми. Все время требовалось отдавать работе, только работе и ничему, кроме работы, даже в ущерб коллегам по команде. Каждый полагался на то, что другой займет нужное место в нужное время и выполнит нужные действия. Все тщательно планировалось, не допускались никакие неожиданности, лишние движения, глупые случайности, оплошности – чтобы не погибли посторонние. Всякий раз, когда он думал об этом, Генри трясло от осознания, что он лишь по чистой случайности пока ни разу не попадал в ребенка. В ребенка!
– Знаешь, когда я начинал службу в корпусе, у меня не было никаких сомнений, – сказал Генри. – Мое дело – мочить негодяев. Артистичное исполнение, любыми средствами. Но в Льеже… – он покачал головой, – в Льеже артистизмом и не пахло. Мне просто повезло. Я не прочувствовал выстрел как положено.
Генри замолчал, тяжело вздохнул.
Выражение на лице Паттерсона сменилось с обиды на покорность. Как профессионал, он все понял.
– Дело не только в возрасте. Я поразил семьдесят две цели, – продолжал Генри, – столько, что это начинает расшатывать что-то глубоко внутри меня. Как если бы душе стало невмоготу. Похоже, я исчерпал отведенную мне норму экзекуций. Хочу покоя – больше ничего.
Паттерсон тяжело вздохнул.
– А мне что теперь прикажешь делать?
Вопрос застигнул Генри врасплох. Паттерсон – куратор, планировать и распоряжаться – его обязанность. Это Генри полагалось спрашивать у Паттерсона, что ему делать, а не наоборот.
Снайпер развел руками и пожал плечами.
– Пожелать мне всего хорошего?
Глава 4
У пристани Баттермилк-Саунд стояли яхты побольше, побогаче и помощнее, но, по мнению Генри, ни одна из них не могла сравниться элегантностью с «Эллой Мэй».
Спущенная на воду в 1959 году, яхта была одной из самых маленьких в клубе, зато корпус ее целиком состоял из полированного дерева. Этот факт ставил судно в глазах Генри на несколько уровней выше корыт из стеклопластика, пришвартованных по соседству, независимо от размеров, навороченности и цены последних. Деревянный корпус требовал тщательного ухода – как и любая вещь, обладающая настоящей ценностью.
Генри
