в том, что они горячат кровь. Может, Эссиорх потребовал ответа: с кем ты – со светом или мраком? Обычная же практика Улиты ставить на расспросах поцелуйную точку на этот раз не принесла результатов.
– Нет. Это обычная его тема. Все было хуже, – беззастенчиво подзеркаливая, сказала Улита. – Эссиорх заявил: когда общаются двое – более сильная личность оказывает влияние на более слабую. В результате каждая пара движется в определенном направлении: некоторые пары деградируют, а некоторые совершенствуются. Понимаешь?
– Ну так оно примерно и есть. По логике вещей, – нерешительно признала Даф, думая о себе и Мефе.
Интересно, кто из них двоих кого и куда тянет? Даф хотела поинтересоваться, насколько увлекательным может быть процесс деградации, но передумала. Ведьмы, даже неглупые, вспыльчивы как порох и обидчивы как сиамские кошки. Поди объясни, что тебе это нужно в порядке обогащения личного опыта.
– Этот светленький чистюля утверждает, что, общаясь со мной, опрощается. Кроме того, он не замечает, чтобы я сколько-нибудь ощутимо продвинулась к свету. Я-де воспринимаю его только как тело, а на все прочее, на душу там, на высокое мне плевать! Нет, как это тебе?
Ната скорчила очередную гримасу, так просто, ради профилактики, и Улита метнула в нее стулом. Ей для этого потребовалось лишь нахмуриться. Стул разлетелся вдребезги, ударившись в стену высоко над головой Наты. Вихрова покосилась на его обломки и взяла мимическую паузу.
– А еще он хочет детей. От меня, от ведьмы! Какие дети вообще? Проснись и протрезвей! Где я их буду растить? Здесь, в Канцелярии мрака? Без эйдоса, без собственного дома? Когда рядом суккубы, когда комиссионеры толкутся вонючими рылами! Сопли, вопли! Ты-то хоть понимаешь? А он – нет. Мальчика ему подавай!
– Мальчика? Настоящего? – ошеломленно спросила Даф.
Вопрос нелепый, но уж очень она была ошарашена.
– Нет. Вообрази: из полена. Нарисованного на куске старого холста! – сердито крикнула Улита.
Даф мало-помалу оправилась от удивления и даже увидела в идее Эссиорха рациональное звено.
«Хм… А почему бы и нет? Девушка явно страдает от полнокровия и дуреет от переизбытка жизненных сил. Одного киндера тут явно мало. Трое маленьких вампирчиков, которые отсасывают лишнюю кровь – это то, что доктор прописал», – подумала она, ставя мысленный блок, чтобы Улита не лезла ей в голову.
– И чем все закончилось? В смысле: на чем вы расстались? – спросила Даф примирительно.
– На том и расстались. Разругались. Вдрызг.
– Что, Эссиорх тоже ругался? – усомнилась Даф.
– Он-то? Да где ему? Мы же светленькие, идеальные! Выслушал все, что я ему сказала, молча сел на мотоцикл и свалил.
– И ты дала ему уехать?
– Он мне не нужен больше. Абсолютно. Пускай проваливает…
По круглому большому лицу ведьмы текли слезы. Должно быть, сама Улита поняла, что плачет, лишь когда слезы затекли ей на шею. Она машинально вытерла ее и с недоумением взглянула на мокрую
