уже порядочно отплыли от берега, а дядя Коля все писал и пропустил много интересного. Он не видел, как остров сначала не хотел отставать: слева нависал над нами вулкан Менделеева, справа – большущий, пронзивший облака вулкан Тятя, и, если смотреть назад, казалось, что плывем мы на дне великанского корыта с высокими стенками. Но постепенно вода в океане начала вспухать, топить берега, а «Верный» все карабкался вверх и вверх и наконец, взобрался на покатую вершину огромной водяной горы. Кунашир превратился теперь в полоску расплывчатых холмиков, а впереди показалась уже короткая черточка Шикотана.
На вершине горы, ослепительно блестевшей под солнцем, жили черноголовые птицы и дельфины.
Папа наконец отвел душу. Борта у «Верного» были низкие, дельфины выпрыгивали выше палубы, и папа снимал их в упор. Дельфинам тоже, видать, понравилось это занятие. Они начали позировать: выпрыгивали сразу вчетвером, проныривали под «Верным» или, подставив белый бок, подолгу плыли у самого борта.
На Шикотан мы пришли под вечер. Мы думали, что нас сразу высадят на берег, но «Верный» не вошел в бухту, а пришвартовался сначала к высокому борту плавучего завода «Павел Постышев». Здесь наша команда начала весело перекрикиваться с бородатыми дядьками, выглядывающими в иллюминаторы «Постышева», дескать, как да что, да не зябнут ли руки-ноги?
Перекличка эта закончилась для нас печально. Капитан «Верного», повариха и еще какой-то вертлявый человек из команды перебрались на борт «Постышева». Первый раз мы видели, чтобы так поднимали людей. Им спустили веревочную сетку, они забрались вовнутрь и уцепились руками за веревку, чтобы не попадать вниз и не образовать кучу-малу. Так их и утащили на высоту пятого этажа. А «Верному» было приказано отойти пока в сторонку и дожидаться. Через полчаса Паганель пошел в рубку узнать, скоро ли поплывем дальше.
– Само покажет, – ответили матросы, посмотрев при этом в сторону «Постышева».
Паганель маленько погулял туда-сюда по палубе, опять заглянул в рубку и спросил:
– А без капитана нельзя?
– Никак невозможно, – сказали матросы. Прошло еще полчаса.
Нас медленно несло обратно.
– А может, ему погудеть? – спросил матросов Паганель.
– Вот он тебе погудит! – пригрозили матросы.
Вдобавок ко всему поднялся ветер, и меня укачало. Меня так укачало, что я не могла уже стоять на ногах, а пошла в камбуз и легла там головой на стол.
На столе была свалена большая гора нарезанного хлеба. Я попробовала съесть кусочек. Тошнота вроде отступила. Но, как только я перестала жевать, меня затошнило снова. Я стала есть хлеб. Я ела кусок за куском, гора таяла прямо на глазах, хлеб уже не лез мне в горло, но я все жевала и жевала и не могла остановиться, потому что меня тут же начинало тошнить.
Теперь уже папа отправился в рубку и заявил, что если они не хотят лишиться всех своих
