до него мне помогут скобы. Молодцы американцы, скоб у них на «Ковчеге», что у ежика иголок».
– «Улей». Я «Пчела один». «Пчела два» погиб.
– «Пчела один». Я «Улей». Вас понял. Уточните, где вы находитесь.
– До станции километров десять. Ее надо чуть опустить.
– На сколько?
– Метров на сто.
– Понял. Ожидайте.
Через минуту в районе шлюза на пару секунд включился двигатель коррекции.
– «Пчела один». Я «Улей». Сейчас нормально?
– Да вроде. Подлечу ближе, уточню.
Станция быстро надвигалась на Бориса. Становилось понятно, что у него скорость метров на десять – пятнадцать больше, чем у «Ковчега».
– «Улей». Я «Пчела один». Прохожу чуть ниже и правее станции.
– «Пчела один». Я «Улей». Вас понял.
И вновь заработал двигатель коррекции.
– «Пчела один». Я «Улей». Ну как?
– Всё равно, чуть ниже и правее. Я от станции в километре.
Земля ответила через полминуты.
– «Пчела один». Я «Улей». У американцев закончилось топливо в кормовом двигателе.
– Черт!
Станция быстро приближалась. Восемьсот, семьсот метров. Борису показалось, что в боковом иллюминаторе мелькнуло чье-то лицо. Шестьсот, пятьсот метров. Неожиданно, где-то на корпусе «Ковчега» заработал ракетный двигатель. Через две секунды он выключился. Громоздкая махина станции неторопливо стала поворачиваться вокруг своей продольной оси. Четыреста, триста метров. Панель солнечной батареи медленно надвигалась на Бориса.
«Молодцы американцы. Догадались крутануть станцию и подставить мне солнечную батарею!»
Двести, сто метров.
«Черт, всё равно пройду чуть выше. Эх, нескольких метров не хватило. Э нет, дудки. Меня так просто не возьмешь!» – Борис с силой надавил на кнопку на груди. Ремни, которыми он был пристегнут к креслу, сразу же отлетели. И тут же Борис изо всех сил оттолкнулся от кресла. Через мгновение он понял, что перестарался. Он пересечет невидимую точку встречи с солнечной батареей раньше, чем она там окажется.
«Проскакиваю, черт, проскакиваю, – решение пришло мгновенно, будто кто шепнул его на ухо.
Пилот военно-космического флота Объединенной Руси с силой ударил себя по груди, включая аварийный клапан сброса кислорода из комбинезона. Тугая струя газа ударила буквально из его груди, тут же превращаясь в кристаллики льда.
«Чем, чем, но кислородной струей я реверс еще не производил. Кислород – основа жизни!» – движение Бориса чуть замедлилось и он, выгнувшись назад, сумел уцепиться правой рукой за солнечную батарею.
В шлеме тревожно зазвенел зуммер – кислорода осталось на пять минут.
«Теперь – что быстрее. Или я попаду внутрь станции, или задохнусь на ее поверхности под эту «жизнерадостную» музыку», – пилот, перебирая руками
