и каждый был ею доволен. С обязанностями Порохова не мог справиться ни Кучер, которого их враги знали в лицо, из-за чего ему лучше было вообще не показываться, ни Старовойтов, который не мог похвастаться таким искусным умением вводить собеседников в состояние транса своими разговорами и усыплять их внимание, как сам Виктор. Поэтому он и появлялся всегда первый.
Теперь же Порохов шёл по ухабистой дороге и пытался придумать историю, которая бы могла оправдать его столь неожиданный визит. Вариант с тем, что его экипаж поломался неподалеку от их дома, казался ему самым простым, а значит, требующим меньше разъяснений и излишней усердности в актёрских потугах.
Стараясь привлекать меньше внимания, он достиг больших дверей, довершающих картину узорных стен, много веков простоявших в нерушимом спокойствии, которому пришло время быть нарушенным.
Вокруг поместья не было никого, кто мог бы его встретить. Всюду правила пустота, как и в самом доме, где в последнее время было слишком тихо, что хоть и радовало пожилую служанку, плохо переносившую прошлую суматоху, царившую в этих стенах, но и немного раздражало оттого, что дом теперь казался ей мёртвым. Она с самого утра пыталась найти себе занятие, чтобы избавиться от тоски, нависшей над всеми после гибели их господина, поэтому, когда раздался треск дверного колокольчика, она как раз проходила мимо, держа в руках небольшой старый мешок, но теперь была вынуждена встретить нежданного гостя. Она поспешно, насколько позволяли ей её больные ноги, подошла к двери, открыв которую, увидела самого обычного молодого человека, который, как ей показалось, попал в какую-то наинеприятнейшую ситуацию. Такой неожиданный визит явно не обрадовал её, поэтому она сначала молча тяжёлым взглядом осмотрела Порохова, после чего выпалила:
– Чем могу быть полезна, сударь?
Порохов поприветствовал её и поспешно начал объяснять, что его карета упала в кювет и перевернулась неподалёку от этого дома, что он хотел бы просить у них помощи, если это, конечно, не будет их сильно утруждать. Старуха молча выслушала его, после чего пригласила войти, сказав, что позовёт госпожу, которая, должно быть, разбирает бумаги, нахлынувшие на неё после недавних трагических событий.
Проследив за ней и удостоверившись, что та, поднявшись по большой мраморной лестнице, исчезла где-то в недрах дома, Порохов, сложив руки в карманы, стал расхаживать вдоль стен, рассматривая живописные картины.
Они висели прямо на уровне его глаз и были хорошо освещены льющимся с улицы светом, отчего никаких сложностей в их изучении не было, но, несмотря на все удобства для наслаждений ими, они были просто неподвластны его восприятию. Одни из них были красивы и привычны глазу, но чаще всего его взору представали неописуемые простым человеческим языком полотна. Так они сменялись одно другим, пока Виктор не достиг нечта, затмевающего все предыдущие странные, как ему показалось, неряшливые рисунки. Это заставило его на секунду онеметь от неспособности его мозга осознать увиденное.
