ты пришла ко мне, потому что больше у тебя никого не осталось.
– Ни души! – подтвердила Айна. – В любом случае, я всегда хотела познакомиться с вами, потому что считаю, вы поступили очень смело и правильно, когда убежали со своим мужем и стали такой знаменитой.
– Откуда ты можешь это знать? – поджав губы, поинтересовалась Рози. – Как-то не верится, что твои родители говорили обо мне.
Прежде чем ответить, Айна долго вглядывалась в Рози, и ее бледные щеки чуть тронул румянец.
– Я думаю… хотя это кажется странным… папу шокировало то, что вы… выступаете на сцене. Но мама часто говорила о вас, когда мы оставались вдвоем. – Девушка, помолчав, вздохнула. – Она рассказывала мне, какой вы были красивой, как все восхищались вами и как дедушка рассчитывал, что вы заключите выгодный брак с кем-то, кто не уступал бы ему в знатности.
Рози по-прежнему молчала, и Айна, сцепив пальцы, продолжила:
– Для меня ваша история была необыкновенной сказкой. После того, как мама рассказала мне о вас, я старалась отыскать ваше имя в газетах и прочесть что-нибудь в журналах.
– Твоя мать рассказала обо мне? – еле слышно переспросила Рози.
– Мне кажется, ей потому и хватило смелости убежать с отцом, что она знала, какой успех и счастье выпали на вашу долю.
Рози подавила вздох, а потом, словно боясь продолжать эту тему, произнесла:
– Скажи мне откровенно, что, по-твоему, я могу для тебя сделать.
Айна смутилась.
– Может быть, я покажусь вам чересчур самонадеянной… но я подумала, раз вы такая знаменитая… вам будет нетрудно найти для меня какое-то дело… в театре… не на сцене, конечно… портнихой… или помощницей. – Ей показалось, что Рози не очень ее поняла, и потому она поспешила добавить: – Я ведь еще слишком молода, чтобы быть гувернанткой, и у меня нет никаких талантов, за которые… мне могли бы платить.
В разговоре вновь наступила пауза. Рози думала, что устроить такую красивую девушку в «Гейети» не составит труда. Но она помнила, как страдала, когда по настоянию Вивиана в возрасте Айны впервые появилась перед рампой.
В последние годы, уйдя из театра, она день за днем проводила в одиночестве, и ничто ее не интересовало. Друзья, которых осталось очень немного, приходили навещать ее все реже и реже. В общем, она горько сожалела о своем минутном сумасшествии, когда ради красивого актера отказалась от родного дома, дававшего покой и благополучие, от семьи и положения дочери графа.
Она не знала, как ей теперь рассказать этой девочке, которая так на нее похожа, о бесконечной борьбе за то, чтобы не потерять известность, чтобы получить роль, которая была бы шагом вперед, а не шагом назад, в следующей пьесе, в следующем представлении и во всех последующих тоже.
Разве могла она рассказать этому юному невинному созданию из приходской обители, какие бесконечные соблазны подстерегали ее в прошлом? Но она, считая себя женой Вивиана, сопротивлялась им просто потому, что любила его. И все равно это было нелегко.
Временами
