после разгрома его берлоги уже не сунуться. А вопрос с ним как-то нужно разрешить.
У «мерина» из таможенной «конюшни», по-хозяйски опираясь задом о капот, покуривал Нифася. Дусю в двустороннем оформлении разглядел еще издалека. Мужиков-конвоиров, разумеется, узнал, осклабился, когда те подошли:
– Здорово, здорово… Вот где вы, черти, загораете! – Пожал обоим руки.
Евдокия начала работать на опережение. Пока два дивно молчаливых бугая рты не разинули, воткнула вопрос:
– Нифася, куда я тебе сказала ехать отсюда?
– Ну-у-у… – привычно затянул воришка.
– Короче!
– К Иванычу. К бате, – четко отрапортовал воропаевец.
Дуся обернулась к конвоирам и выразительно задрала брови.
– Все слышали? Я вас обманула?
– Точно-точно, – вякнул из-за ее спины разговорчивый свидетель, догадавшийся, что возникли какие-то терки и требуется подтверждение, – к Иванычу велела ехать…
– Нифася, помолчи! – рявкнула Землероева. Все главные слова уже произнесены, уточнения теперь без нужды. Вредна конкретика. – Я вам говорила правду. Нифасе вы доверяете?
Мужики переглянулись. Пожали плечами. Телефонов нет, никто не ожидал, что Землероева сюда заявится, и никаких отдельных распоряжений относительно нее не поступало, а Синицына – на месте. Улыбается и тискается.
– С Крученым и Иванычем я сама поговорю, – с интонацией большого начальника проговорила Землероева и буркнула: – Нифася – за руль.
Довольный воришка поскакал руководить новехоньким кроссовером. Мужики потоптались-потоптались, в репах почесали-почесали и расступились позволяя «мерседесу» развернуться.
Нифася поглядел на них в зеркало заднего вида.
– И чё это было? – спросил со щенячьим любопытством. – Чего Вован и Батон на тебя так вызверились?
– А, – махнула рукой Землероева, – ерунда, не вникай. И если не трудно, не приставай, пожалуйста, с вопросами, мне подумать надо.
А про себя добавила набившую оскомину поговорку: «Меньше знаешь – легче спишь, дружок».
Как только машина въехала в зону связи, Евдокия позвонила Вере Анатольевне, сообщила, что встретилась с ее влюбленной доченькой. Фотографию Линки с полотенцем на голове отправила. Потом позвонила по домашнему номеру телефона Муромцев.
– Елизавета Викторовна, – заговорила смущенно, – простите окаянную! Вы еще не закрыли на ключ комнату, в которой мне постелили?
– Нет, Дусенька! – Вдова, конечно, помнила, кто нашел убийцу ее мужа, и к Евдокии относилась с искренней сердечностью.
– Я еду к вам. Не откажете в ночлеге?
Прослушавший весь разговор Нифася недоуменно цыкнул зубом:
– А я думал, мы к бате едем.
– С чего это ты взял?
– Ну-у-у…
