потому что не рожала! – безапелляционно сказала другая, явно проигрывая в сравнении. И тут же заспорили, скрывая за этим свое невольное потрясение вызывающим видом такого красивого обнаженного и совершенного женского тела.
Потом все на нее обращают внимание и даже медсестры на посту у палат, между собой, переговариваясь, на нее поглядывают…
А ведь какая красивая женщина, ничего, ведь не скажешь!
Теперь она переоделась и сидела, выпрямившись, крепко сведя колени вместе, ждала прихода лечащего врача. И хоть она испытала вчера потрясение, ночь не спала, но ее окрыляло осознание отведения ее усилиями от ее девочки беды неминуемой…
Ничего, говорила она про себя, моя Малая выкарабкается и мы с ней еще покувыркаемся, привычно подумала, но тут же вспыхнула, запнувшись в мыслях… Нет, покувыркаться теперь не придется и, может быть, этот случай наконец-то и ей преподнесет урок! Пора задуматься, ведь уже тридцать!
Боже, мне уже тридцать лет, а я что же: ни кола, ни двора, так, одна акробатика… Не думала, но так складывается у меня, мало что остаюсь без партнерши подруги, так и вряд ли с кем-то буду работать еще, если не с моей Малой. Нет, пора завязывать, пора… Тем более, я не намериваюсь ее оставлять без внимания и буду за ней ухаживать, буду ее лечить, и вылечу обязательно!
И пока Манюня была занята проблемами Малой, совсем другие проблемы обдумывал Артист. Его еще называли по семейной цирковой традиции по фамилии – Факетти.
Бухгалтерша
– Ну, Факик, моя душечка! Не расстраивайся ты так, все обойдется, – говорила Марианна – Бухгалтерша, утешая Артиста. – Подумаешь, упала, с кем не бывает…
– Уйти! Сять и помолчать, пошалуйста – отрывая от себя ее руки, говорил ей сердито Артист. А дальше в своих описаниях мы не будем коверкать слова, произносимые им, и будем писать все по-русски правильно…
А потом, смягчаясь и видя, как Бухгалтерша, обижаясь, на него поглядывает…
– Ну, как ты не понимаешь?! Беда! Она упала у всех на глазах, это раз, во – вторых, упадут сборы, в – третьих, публика перестанет ходить на представления! Ты хоть это понимаешь?
– Да я все понимаю, Котик, но только я за твое сердечко ласковое больше всего беспокоюсь, – снова подлизывалась к нему Бухгалтерша.
Потом Артист выпроводил Бухгалтершу и остался один в кабинете директора, где долго молча сидел, уставившись в одну точку…
Потом медленно достал начатую когда-то бутылку, налил мартини и выпил залпом, чего отродясь не проделывал никогда. Он обычно пил как итальянец, мелкими и небольшими глотками, оценивая искусство виноделов и сладость вина, а тут, такое приключилось? Эх, подведут ведь меня, эти русские бабы?!
Потому и пил по-русски! Выпил и замер, вспоминания что-то из прошлого со стаканом в руке…
А ведь, снова в его жизни вмешивается падение!
Первый раз это было у него дома, когда
