style="font-size:15px;"> – Да…
– Я Горм Хёрдакнутссон, а это Канурр Радбарссон, – Горм указал на Кнура.
– Так вы тоже от набега отстали?
– От набега? – Горм немного опустил меч.
– Ты не слышал? Йормунрек Кровавый Топор с весны в набеге на Гардар, тому две луны как в Бирке дружину собрал и на Альдейгью пошел! Добычи-то будет!
– Йормунрек сын Хакона?
– Тот самый!
– Знаю я его, гостил он у нас несколько лет назад, прежде чем на восток отправился. – Горм еще немного опустил меч. – Эцур, скажи карлам, чтоб оленей отвели обратно в загон, пойдем на постоялый двор, у Барсука мед есть, расскажешь мне про Йормунрека, про набег…
– Оленей я тебе отдам, – косясь на меч в руке Горма, сказал Эцур. – А вот двор мне надо сжечь.
– Что значит надо? А ночевать нам где? – вмешался в разговор «Канурр.»
– Йормунрек сказал: «Сжигайте все на своем пути, чтобы… чтобы…» – Ингимунд, как там…
Кнуров топор, видно, не всю память отшиб у Ингимунда, потому что тот без промедления гнусаво возгласил:
– «Чтобы подкреплению врага. Пришлось идти. По выжженной земле. Без приюта и пищи.»
– А потерпеть это не может? Тебе самому-то где ночевать? – Горм поднял меч чуть выше.
– У меня крытые сани есть, с печкой…
– Аже рекут нуиты острупелые? – спросил проезжий, что выбежал вслед за Кнуром. Он силился разобрать разговор, но, видно, недостаточно понимал язык. В обеих руках он сжимал обмотанную ремнем из сыромятной кожи рукоять довольно внушительной булавы.
– Годи, Круто, может, без драки отборонимся, – коротко на венедском объяснил Кнур.
– Хотя верно, – продолжил олений вор. – Под крышей, да с медом, оно лучше. Поможешь завалить это чучело с дубиной, нашего языка не понимающее?
– А то вчетвером на одного вы не справитесь?
– Тоже правда… Сакси, Торкель, ведите оленей обратно в загон. Канурр, отвлеки пока бородатое чучело, ты вроде по-ихнему мяучишь…
– Не дело это, – сказал Кнур. – Стой пока тихо, Круто, и слушай. Мы отбрехались, а ты вот крайний остался. Их четверо, нас с Ханом четверо, ты за нас встал, поди, и мы за те…
Из-за одного из холодных ухожей, примыкавших к постоялому двору, раздались треск и кудахтанье. Хлипкое сооружение пошатнулось и рухнуло, и на его месте в туче перьев и вспыленного куриного дерьма появился некто весьма подозрительного телосложения, размером с небольшого, но до кур охочего слона, вставшего на задние ноги, с двумя барахтающимися курами в громадной левой руке, тремя в правой, и шестой курицей, безжизненно свисавшей изо рта.
– О, Кривой тоже здесь, – не по-хорошему обрадовался Эцур. – Не догнал, значит, ту корову… Я передумал, нравятся мне эти олени, да и сани твои тоже хороши.
Горм невесело оценил изменившийся с появлением куроубийственного чудовища расклад сил. Верно говорил Хёрдакнут: «Жизнь
