рукой, Антея выронила травяной браслет и испуганно прижала ладони к груди. Она не хотела верить собственным глазам. Пока статуя Орла оставалась недвижной, каменный дракон ожил. Извиваясь всем телом, он с громоподобным ревом устремил пасть к небу. Каменные крылья поднялись, и поток воздуха, закружив пыль и листву, ринулся от земли ввысь. Женщины придерживали свои юбки, а дети хватались за родителей. Прогремело имя победителя. За минуту оно облетело присутствующих; кто-то произнес его со страхом, кто-то с обожанием и надеждой. Но как бы ни относились маги к Орлам или Драконам, перемены главенствующего рода пугали всех.
Карета подпрыгнула на ухабе, и Айя очнулась от воспоминаний. От усталости, сдавившей виски, не осталось и следа. Первый шаг к решению проблемы она сделала, заручившись поддержкой главы рода Драконов; остальное решит, как только вернется в отчий дом, где ее ждет мать. Разговора с ней принцесса опасалась куда больше угрозы в лице Мейсона.
Айя давно перестала считать королевский замок своим домом. Орлы жили в нем всего столетие, оставив свое поместье на попечение побочных ветвей семьи. Замок ничуть не походил на тихое родовое гнездо – скорее, на открытый мешок с сахаром, куда слетались разноцветные мухи. Гости, стража, рыцари, слуги короны, королевский совет, снова гости… И конечно же, монахи. Последние, хвала Санкти, появлялись в замке нечасто, но каждая встреча с ними для Айи оборачивалась неудачей. Служители Владык не приносили ей хороших новостей.
Не повезло и в этот раз: спеша в свою комнату, орлиная наследница не сразу увидела монаха Отриса – лысого и бледного старичка, чье лицо при виде принцессы вытянулось, будто на глаза ему попался не человек, а нечто среднее между ежом и ящерицей. Отрис скрестил руки на своем круглом животике, пряча розовые, как у ребенка, пальцы в рукава монашеской рясы. Он неловко поклонился и тут же прибавил шагу, будто боясь провести в обществе принцессы лишнюю секунду.
Еще до того, как дверь отворилась, Айя поняла, что в ее комнате кто-то есть. Королева сидела у окна, в плетеном кресле-качалке, вполоборота к дочери. На ее коленях, укрытых пледом, лежала небольшая прямоугольная рамка. Двумя днями ранее принцесса нашла ее в сокровищнице вместе со злополучным медальоном и перенесла в свою комнату. Ей казалось неправильным то, что портрет старшего брата, пусть и нарисованный углем, убрали подальше от чужих глаз. Так же поступили и с картинами маслом, на которых присутствовал орлиный наследник: их сняли со стен галереи, упрятав в сокровищницу, будто стеснялись изображенного на них подростка. Айя знала, что матери невыносимо любое упоминание об умершем сыне – сейчас, рассматривая его изображение, она неподвижно застыла в кресле. Казалось, что в теле Миранды умерло все, кроме пальцев – они аккуратно обводили контуры лица ребенка на портрете.
– Мама… – Немного помедлив, Айя присела у ее ног.
– Наколдуй мне огоньков, – попросила королева хриплым голосом.
Принцесса раздвинула тяжелые шторы, и тотчас в полых тарелках на
