трудность. Но не для тебя, Брид. Для ссоры нужны двое.
– Ты слышал, что он сказал? – возмущенно спросил Морил.
– Я не глухой, – ответил Кленнен. – Он имеет право на свое мнение, как и все остальные. А тебе, Морил, не мешало бы завести собственное мнение, вместо того чтобы заимствовать его у Брид. А теперь смой с пальцев слизь, прежде чем браться за мою квиддеру.
Пока Морил учился играть, Киалан вышел из леса и забрался в озерцо, где попытался научить Дагнера плавать. Они шумно плескались в воде, что очень отвлекало Морила. Дело пошло еще хуже, когда Киалан начал уговаривать Брид тоже поучиться плавать. Брид заявила, что боится пиявок. Ее никакими усилиями нельзя было заставить войти в воду глубже, чем по колено, но она согласилась учиться грести руками. Морил слышал, как она смеется. Похоже было, что Киалан пытается помириться. Морил отвлекся еще сильнее. Может быть, Киалан все-таки в душе неплохой, просто очень невежливый?
Морила задели слова отца насчет того, что он не имеет своей головы на плечах. Но Морил и теперь без раздумий согласился бы с Брид и насчет Киалана, и насчет истории с Ганнером. Однако в обоих случаях Брид, похоже, ошибалась. Что же теперь делать?
– Наверное, мне пора было бы привыкнуть к тому, что ты витаешь в облаках, – донесся до него голос Кленнена. – Тебе тоже хочется поплавать?
– Нет, – ответил Морил. – Да. То есть… Значит, та история про Ганнера – правда?
– Истинная правда. Если не считать того, что я забыл лицо этого типа, а не его имя.
Я могу кое-что приукрасить, но я никогда не рассказываю неправдивых историй. Запомни это, Морил. А теперь иди и купайся, если хочешь.
Кленнен явно перевел дух после того, как Линайна не пожелала поехать в Маркинд.
В тот вечер он выпил немало вина, чтобы это отпраздновать. Уровень жидкости в бутыли понизился почти до края оплетки, и только тогда отец завалился в большую палатку и заснул. Он все еще храпел, когда Дагнер с Киаланом пошли поутру проверять силки. Линайна поднялась и отправилась к озеру умываться, Брид принялась разжигать костер, а Морил попытался почистить Олоба. Конь был чем-то раздражен. Он то и дело вскидывал голову и шарахался от теней.
– Что с ним? – спросил Морил у матери.
Гребень Линайны застрял в спутавшихся волосах. Она яростно его дергала и не готова была по-настоящему слушать.
– Понятия не имею. Оставь его в покое.
Морил оставил Олоба в покое и повернулся, чтобы убрать щетку обратно в повозку. Тут-то он и увидел людей, продиравшихся сквозь кустарник к берегу озера. Только Морил их заметил, как они уже вышли на лаг. Их было шестеро. Они стояли рядом, глядя на Морила, на Брид, сидевшую у костра на коленях, на Линайну у озера, на повозку и палатки.
– Кленнен-менестрель, – сказал один из них. – Где он?
Олоб тряхнул головой и зарысил вокруг озерца.
– Его здесь нет, – ответила Брид.
Морил на ее месте, наверное, тоже солгал бы: эти люди
