краску. Ийанда лениво считает в уме, перемножая стоимость краски за один год на вероятность падений. Селина хотела бы, чтобы он перестал постоянно все воспринимать в денежном эквиваленте.
– Мы здесь ради нашего покойного брата, – говорит Кореде. – Давайте переключимся на него.
Мы окружаем гроб, и я знаю, кем был умерший. Я видел трупы и раньше, даже родственников, но ни один не вызывал таких чувств, как этот человек, которого я никогда раньше не встречал, но не чужой мне. Бородатый, с растрепанными пепельно-седыми волосами. Его лицо покрыто шрамами, как будто он пробежал через склад, полный бритвенных лезвий. Его веки зашиты, но нить тонка, и я замечаю ее только потому, что интересуюсь такими вещами. Пахнет благовониями, но под ними чувствуется легкий душок формальдегида. Я чувствую глубокую печаль и, к своему удивлению, понимаю, что вот-вот заплачу.
Кореде придвигается ко мне.
– Вы не всегда опираетесь на трость, – замечаю я.
– Если расстояние небольшое, справляюсь сам, – говорит он. – Что ты чувствуешь?
– Тоску. Почему мне кажется, что мы знакомы, если мы даже не встречались? Почему мне грустно?
Кореде вздыхает:
– Тебе тоскливо, потому что ты чувствуешь, что тебе не хватает человека, похожего на тебя, отличавшегося от других чем-то неочевидным. Тебе кажется, что вы знакомы, потому что такие, как мы, всегда ощущают друг друга, даже не осознавая этого. Это как дыхание. Большую часть времени ты не осознаешь, что делаешь это, но попробуй задержать дыхание – и, готов поспорить, ты по нему заскучаешь, – он издает короткий, лающий смешок. Вблизи мне видны все его поры. Не могу поверить, что однажды со мной это тоже случится.
– Кто мы?
– Мы – люди, которые знают, – говорит Кореде, словно это что-то объясняет.
Я перевожу взгляд на тело.
– Такое чувство, что он не умер.
– Это потому, что он не умер. Его дух где-то в воздухе. Этот человек был бездомным бродягой. Тот, о ком мы скорбим, всего лишь нашел прибежище в этом теле. Он отправился дальше.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Поймешь. Знаешь, однажды я его видел. Это был самый жуткий день в моей жизни. Молись, чтобы вы никогда не встретились.
Прежде чем я успеваю спросить, что он имеет в виду, Кореде уходит.
Никто не говорит надгробного слова, нет ни одного родственника. Есть выпивка, играет музыка, люди танцуют, и все это не кажется мне странным. В какой-то момент пирушки, когда я уже немного пьян, Селина загоняет меня в угол и говорит, что я – искатель.
– Ничто не затеряется, ничто не укроется от тебя.
Как и Кореде, она ничего не объясняет, да это и не нужно. Я знаю. Я вижу мир по-другому. Физические объекты все те же, дешевая лакировка гроба, линолеум на полу, грязные люстры, дешевая выпивка, музыка, запах тел некоторых людей вокруг и дуновение ветерка от вентилятора на
