надобно навести о ком-то справки и ты хочешь, чтобы я воспользовался своими давними связями? – оживился Жуков.
– Почти… – женщина приподнялась и посмотрела любовнику прямо в глаза. – Я хотела бы избавиться от одного мерзавца и его семейства.
Жуков рассмеялся.
– Дорогая, но я не убийца, а карточный шулер! Моё дело – ловкость рук!
– Я хорошо тебе заплачу, если ты поможешь мне, – пообещала Сильвия.
– Ладно… Я подумаю… Так от кого ты хочешь избавиться?.. – как бы невзначай поинтересовался Николай.
– Этот человек весьма богат…
Жуков округлил глаза.
– Ты с ума сошла!
– Отнюдь! Надобно всё как следует обдумать… Увы, все смертны.
Жуков задумался.
– Есть у меня в Ярославле один верный человек… Но, право, не знаю, согласится ли он?.. Уж больно дело опасное – богачей убивать.
Заинтригованный Жуков обнял любовницу и подмял её под себя.
– Ты что?.. Ненасытный… – томно произнесла она.
Но у Жукова вовсе не было плотского желания.
– Признавайся: зачем ты хочешь расправиться с этим семейством? И что я буду иметь в случае успеха?
Сильвия медлила с ответом…
– Говори, иначе помогать тебе не стану.
– Хорошо… – наконец, сдалась она. – Я предлагаю тебе десять тысяч рублей. Согласись, деньги немалые.
Жуков рассмеялся.
– Каким же образом, позволь спросить, ты намереваешься их заполучить? – поинтересовался заинтригованный любовник.
– А это уж моё дело… – небрежно бросила в ответ Сильвия.
– Ладно, помогу… за десять тысяч рублей. А имя жертвы ты назовёшь?
– Всему своё время. Сначала заручись согласием верного человека, – уклончиво ответила осторожная Сильвия.
… Мысли Сильвии путались. Она ещё раз проверила содержимое шкатулки: всё на месте.
– Нет, я ничего лишнего не сказала. Неужели сам догадался? И пока я спала, Николай рылся в шкатулке? – Сильвия закрыла шкатулку и вынула её из комода. – Пожалуй, ей место в банковском сейфе, – решила она. – А Николай непременно поплатится за чрезмерное любопытство.
Дом Шаховских на Большой Никитской улице
Григорий Шаховской пробудился в два часа пополудни и дёрнул за сонетку[6]. Слуга не замедлил явиться, чтобы молодой граф совершил свой утренний туалет.
Когда же он был облачён в шёлковый халат, изрядно благоухал модным французским одеколоном, в комнату вошла Наталья Васильевна, его супруга.
– Ваше поведение, сударь, – раздражённо начала она, – переходит всяческие границы. Вы вообще перестали бывать дома. И это в то время, когда я нуждаюсь в вашей поддержке и сочувствии!
– Ах, ma chere[7], – развязно отвечал безответственный супруг, – перестаньте капризничать.
