(речь идет об Н. А. Некрасове, Г. И. Успенском и многих других), претила мирискусникам, отрицательно относившимся к политизации пространства художественного творчества. Для Бенуа, первого пера нового журнала, передвижничество – «уродливая насмешка над святыней искусства», из-за него храм Аполлона осквернила «дурно пахнущая и неуемная компания», «клуб чинушей, мужичья, салопниц, бурлаков, купчих»[34]. Передвижники, вкупе с академиками (их критиковали за отсутствие вкуса и безрефлексивное следование отжившим образцам) обвиняли мирискусников в декадентстве, моральном упадке и разложении. Развернутая против журнала кампания вызвала определенные проблемы с финансированием издания.
Несмотря на то, что Сомов не принимал непосредственного участия в организации выпуска и определении редакционной политики «Мира искусства», он считался наиболее последовательным выразителем его идеалов и одним из самых значимых экспонентов выставок журнала, а затем и одноименного общества.
Однако первой экспозиции «Мира искусства» (1899) предшествовала «Выставка русских и финляндских художников», прошедшая годом ранее и устроенная на тех же началах. В то время Финляндия входила в состав Российской империи, однако центром притяжения для многих художников этой страны, таких как А. Галлен-Каллела и А. Эдельфельт, была Западная Европа – Франция и Германия. Русские экспоненты – например, М. А. Врубель, В. А. Серов – представляли европейскую линию в развитии национального искусства, не считая, конечно, тех, кто уже участвовал в работе над создаваемым журналом.
Это была первая большая выставка с участием произведений Сомова. Он представил на нее девять работ (в основном 1896–1897 г.), а также нарисовал афишу. Несколько вещей купил Дягилев; одну из них – первую из многочисленных сомовских «Радуг» (1897) – он короткое время спустя преподнес в дар Гельсингфорсскому музею. Согласно воспоминаниям Бенуа, небольшую акварель купил великий князь Владимир Александрович[35]. Шесть произведений Сомова в том же году были посланы в Германию на выставку мюнхенского «Сецессиона».
Передвижники нервно отреагировали как на всю «русскую и финляндскую» выставку в целом, так и на произведения Сомова в частности. Репин называл своего бывшего ученика «бедным калекой-уродцем», заметив: «Я же знаю этого способного юношу и понять не могу его притворства в напускании на себя такой детской глупости в красках, как его зеленая травка, такого идиотизма, как сцены его композиций с маленькими выломанными уродцами, лилипутами»[36]. Реакция «Мира искусства» не заставила себя ждать[37]. Объясняя Сомова, Бенуа указывал на многочисленные достоинства его работ, их искренность и мягкую иронию, безукоризненную правильность сделанных с натуры рисунков[38]. В подобном ключе полемика вокруг искусства Сомова развивалась и в последующие годы, пока голос передвижников не перестал быть слышен.
На первой выставке «Мира искусства» Сомов
Бенуа А. Н. Врубель // Мир искусства. 1903. № 10–11. С. 175–176.
Бенуа А. Н. Мои воспоминания: в 2 т. Т. 2. С. 190.
Репин И. Е. По адресу «Мира искусства» // Мир искусства. 1899. № 10. С. 3. Статья Репина была впервые опубликована в журнале «Нива» (Репин И. Е. Письмо в редакцию журнала «Нива» // Нива. 1899. № 15. С. 298–300) и затем перепечатана журналом «Мир искусства» под другим заголовком. Приведенные здесь слова Репина, вероятнее всего, относятся к сомовской акварели «Август» (1897).
В номере журнала с перепечатанной статьей Репина был помещен и ответ Дягилева: Дягилев С. П. Письмо по адресу И. Е. Репина // Мир искусства. 1899. № 10. С. 4–8.
Бенуа А. Н. К. Сомов // Мир искусства. 1899. № 20. С. 127–140.
