Безусловно автор благодарен директору РГАЛИ Т. М. Горяевой и компетентным сотрудникам РГАЛИ, на протяжении многих месяцев заинтересованно сочувствующим работе. А также – Л. Г. Пичхадзе за дружескую профессиональную помощь на последнем этапе подготовки книги.
Глава 1
Как были созданы РАХН и ее театральная секция
Причины организации Академии и ее предшественники
Кому принадлежала инициатива создания РАХН? Властям или ученым? Похоже, что в те месяцы 1921 года устремления и тех и других совпали. Закрытие факультетов, сначала – исторических, затем юридических и филологических, высвободило (лишило работы) сотни доцентов и профессоров в стране. Принявшие решение остаться в России ученые гуманитарии должны были каким-то образом переустроить свою профессиональную жизнь. С другой стороны, власть нуждалась в авторитетных экспертах при решении важных задач руководства художественными и культурными учреждениями (и, по возможности, процессами) – театрами, библиотеками, музеями, издательствами и др. При решении этих задач ей приходилось опираться на старые кадры. (Коммунистическая академия создана уже в 1919 году, но все-таки нужны были известные имена с устоявшейся репутацией.)
В начале 1921 года в системе Наркомпроса возник Академический центр. И тогда же профессор П. С. Коган[7] (тогда – сотрудник ТЕО) отправляет докладную записку А. В. Луначарскому о «вовлечении художественного мира в дело коммунистического строительства»[8]. В мае при Наркомпросе создана Научно-художественная комиссия, которая должна была заняться организацией РАХН. Председателем комиссии был назначен Коган. Заместителем – А. М. Родионов[9]. Ученым секретарем – А. И. Кондратьев[10]. Распределение обязанностей, по-видимому, было следующим: президент РАХН задавал «генеральное» направление, научные ориентиры создаваемому учреждению. Ученый секретарь ведал практической стороной организационных мероприятий. За вице-президентом Родионовым оставалось правовое, юридическое рассмотрение возникавших, не обязательно научных, проблем и споров.
16 июня 1921 года проходит первое заседание Научно-художественной комиссии, на котором Коган сетует, в частности, на чрезмерную дифференциацию интеллектуальных занятий, в результате чего «художник уже давно перестал понимать ученого»[11]. И предлагает план синтетического изучения искусства.
На заседании выступает А. В. Луначарский, который, в частности, говорит:
«При разноголосице в вопросах искусства, при ожесточенной борьбе направлений, которая имеет сейчас место не только в плоскости академических споров, но – что хуже – в учреждениях, ведающих художественной жизнью республики – нужна некоторая общая предпосылка для решения всех спорных вопросов, авторитетный орган, суждения которого были бы окончательны и выносились бы на основании строго
Если о личности президента ГАХН П. С. Когана известно немало, то об Александре Михайловиче Родионове (1880–?) сведений совершенно недостаточно. Вице-президент ГАХН (вместе с В. В. Кандинским), член Президиума ГАХН, непременный член Правления окончил Петроградский университет. Хотя в штатном расписании Родионов носил гордое звание вице-президента, реально он, судя по сохранившимся документам, с 1924 по 1927 год руководил в Академии административно-юридической частью (см.: Анкеты, сведения о научных сотрудниках РАХН на 1 июля 1924 г. // РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 51. Л. 15. Далее при указании фонда название архива опускается), работая юрисконсультом Академии. В этом своем качестве был непременно приглашаем на заседания Президиума в случае возникновения конфликтов или правовых коллизий, вел суды, изучал разнообразные иски, время от времени появляющиеся в ГАХН.
Область его интересов и компетенций была довольно широкой, от исследования авторского права для театральных работников (режиссеров), юридического положения театра в России, обширных сведений в области театрального образования (см., например, подлинные протоколы заседаний Президиума Государственной Академии Художественных наук № 181–231. 5 октября 1926 – 26 сентября 1927 г. // Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 80. Л. 501) – до корректного рассмотрения коммунальных склок. Кроме этого, Родионов привлекался для работы то в одной, то в другой подсекции Театральной секции, читал и обсуждал доклады, а в 1927–1928 годах руководил работой комиссии Революционного театра. В начале 1930 года был освобожден от должности и обращался с просьбой о трудоустройстве (Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 138. Л. 171).
Пухлое Личное дело Кондратьева рисует образ человека практичного, так как по большей части состоит из разнообразных (и неизменно удовлетворяемых) просьб материально-бытового характера, как то: выделить дачу, поставить телефон в московской квартире, предоставить дополнительную комнату в 20 кв. аршин; освободить от взносов по подоходному налогу, выдать путевку на полуторамесячный отдых в Крыму и т. п. В 1923 году по его предложению при Академии организовывается типография. На протяжении нескольких лет он чрезвычайно активно работает в ГАХН, и не только в ней. В 1926 году – член-корреспондент ГАХН, член Общества крестьянских писателей, преподает в Московском городском народном университете имени А. Л. Шанявского и сотрудничает с московским центральным Театром водного транспорта.
Но вскоре одна за другой всплывают мутные истории о пропаже чужих рукописей, исчезновении казенных денег, непорядках в гахновской типографии. Венчает ученую карьеру Кондратьева «Выписка из Протокола заседания Комиссии по чистке аппарата ГАХН от 12 сентября 1930 г.». В ней говорится, что с 1898 по 1905 год Кондратьев работал литейщиком на Мытищинском литейном заводе, а в 1905–1906 годах – в типографии Калужского губернского земства, что позволило ему спустя годы, используя старые связи и новое служебное положение, «купить у своих знакомых типографию в Калуге и вместе с ней перевезти в Москву весь обслуживающий персонал, в том числе и своего брата, какового он поселил в здании Академии. <…> Не имея достаточной научной квалификации, являлся действительным членом ГАХН. Занимался рвачеством, получал добавочное вознаграждение по организуемым им выставкам (например, Венецианской), устраивал себе заграничные командировки» и пр. Кондратьева отчисляют из ГАХН как «лженаучного сотрудника», ему запрещено занимать самостоятельные административно-хозяйственные должности. Он покидает прежнюю квартиру, не сообщив администрации ГАХН нового адреса. Но осенью 1930 года, когда в результате чистки гахновских рядов от «старорежимной профессуры» прежняя Академия перестает существовать, Кондратьев возвращается в ряды обновленного учреждения (см.: Личное дело Кондратьева А. И. // Ф. 941. Оп. 10. Ед. хр. 143).
