религия – свечка, а их – огнедышащий факел;Там – благодатная тишь, здесь – исступленный порыв.
Нет у католиков кротости нашей, умильности, ласки —
Бьется в истерике все, вьется, стремится, кричит.
Кажется, даже мадонны хотят оторваться от камня,
Чтобы греховно начать буйный вакхический пляс.
«Рада гондола, покинув каналов сырых паутину…»
Рада гондола, покинув каналов сырых паутину,
Где обрамляют дворцы затхлую зелень воды.
Синюю влагу лагуны колеблет ласкающий ветер,
Спутал на собственный вкус волосы на голове.
– Дай мне весло, гондольер, я в море направлю гондолу!
Выдержит черный твой челн волн озорную игру?
Но гондольер не ответил, он смотрит на Санта-Микеле:
Остров-кладбище собой к морю нам путь преградил;
Странный, как вымысел Беклина, как очарованный замок,
Каменной красной стеной смотрит сурово на нас.
– Кто там? Живые? Назад! окликают меня кипарисы,
К небу, как пики, подняв конусы темных вершин.
Но неприступное – пусть даже в смерти – влечет человека.
Я бы хотел умереть, чтобы проникнуть туда.
Я бы хотел умереть недалеко от паперти Фрари,
Чтоб отпевали меня там, где лежит Тициан,
Чтобы священник над трупом долго читал по-латыни,
Плакали чтоб под орган статуи грустных мадонн,
Чтоб по каналам везли меня, чтоб гондольер беззаботный
На поворотах кричал грустно-протяжное «Ой»,
Чтобы следы сладковатого тленья от пышного гроба
Ветер морской разогнал, синей лагуной скользя,
Чтобы причалить нарядной гондолой у острова мертвых,
В крепость попасть наконец, от любопытства дрожа,
И у корней кипариса, в болотистой вязкой могиле,
В важном торжественном сне жизни иной ожидать.
Мальвина Марьянова
«Венеция влечет твои взоры…»
П. С. К.
Венеция влечет твои взоры,
И Флоренция, и синий Рим. —
Русские любишь просторы,
Закатные янтари.
Где тихий Блок в своей келье
Озаримые поет слова —
Ах, там зачарованные ели,
И с ними поет синева.
Их станет двое в незримом саду:
Один мыслитель, другой – поэт.
Оттого тебе я несу звезду,
Оттого ты мною воспет.
Алексей Масаинов
Венеция
Привет твоей священной седине,
Венеция, любимица столетий,
Грустящая в вечерней тишине!
Владычица морей, в чьем гордом свете
Горела страсть средь синих волн морских,
Где цвел народ твой, радостный, как дети, —
Тебе восторг, тебе мой бедный стих,
Тебе мое раздумье и отрада,
Венеция, усопшая в живых!
Не в полночь ли сильнее запах сада?
И не в тоске ли память о тебе
В душе звучит, как старая баллада, —
О,
