проголодаться. Ага. Народ в грязище на полигоне позастревал, ухайдокался. Плюс два баллона пробили на «ежах». Пока заштопались, тоже времечко потратили. Приехали к четырем, а пожрать на шестерых мужичин кило шейки, корейской морковки лоток, да лавашик. Никто, кроме меня и Старого не тарился, все думали, до обеда вернемся. Так что, пусть лучше останется.
– Поцы, воды надо больше взять. – Танкист сунул деньги в карман. – Кто со мной в магазин?
– Вода никогда не помешает, – сказал Герман, продолжая нежиться на солнце.
– Герыч, – Олег хлопнул себя по колену, – я в ОЗК, может, сходишь с Танкистом?
– Да нормально все, кто там на тебя смотреть будет?
Герман приоткрыл глаз и окинул Олега оценивающим взглядом.
– Пошли, Олежек.
Сказал Танкист и направился к «Апрелю». Олег посмотрел на свои широченные чулки, в которых скрывались ноги, обутые в кроссовки, затем перевел взгляд на плотную, невысокую фигуру в синем комбинезоне с засалинами на задней стороне бедер, в коротких с ремешками кирзачах, в танкистском шлеме, подумал: «Один к одному», и зашаркал следом.
К блестящему, темно-синему квадроциклу подошел какой-то пожилой гражданин с авоськой. Посмотрел спереди, зашел справа, обошел кругом, посмотрел на приборную панель, перевел взгляд на дремлющего водителя:
– Сколько кубиков будет?
Герман взглянул на незнакомца, сомкнул веки и пробубнил:
– Семьсот.
– Семьсот!?
Мужчина с авоськой присвистнул.
– Коробка механика?
– Автомат.
– Автомат, – задумчиво повторил мужчина.
– А это что за нахлобучина?
Герман приоткрыл глаз:
– Вынос.
– Чего вынос?
– Радиатора. Снизу грязью закидывает.
– Значица, охлаждение водяное.
Герман не ответил. Незнакомец зашел спереди, стал рассматривать «вынос», затем взялся за раму багажника и наклонился, заглядывая под днище. Квадроцикл качнуло. Герман открыл глаза, поднял голову.
– А это с крюком лебедка, так понимаю.
– Лебедка. – Раздраженно подтвердил Герман. – И если не затруднит, не трогайте квадр, – вновь улегся.
– И сколько такой конь стоит? – Пенсионер отпустил багажник, обтер руку о мешковатые далеко не первой свежести брюки, посмотрел на молодое лицо, с некрасивым тонким шрамом от макушки до уху. Герман молчал. Прошла минута. В надежде, что назойливый мужик ушел, приоткрыл глаз. Интересующийся гражданин стоял на прежнем месте и терпеливо ждал ответа.
– Восемьсот, дай спокойно полежать.
– Восемьсот чего? Долларов?
Герман открыл второй глаз и заморозил взгляд на морщинистом, простоватом лице «работяги»:
– Тысяч рублей.
– Иди ты.
Мужчина
