мне надо было располагать очень значительным количеством денег – нужно не менее полумиллиона франков. Это не шутка. Черпать из герцогского бюджета, загоняя Белые Липы в долги, я тоже не могу – все дю Шатлэ, предоставившие мне в распоряжение роскошное бретонское поместье с угодьями и парком, вероятно, не поняли бы этого. Это была только моя война, не их. Стало быть, надо искать выход в Париже.
Надо найти денег… А потом найти человека, который заменил бы меня. Подставное лицо, которое не вызовет подозрений у Клавьера. Господи, если бы только мне это удалось!
Я лихорадочно ходила из угла в угол, ломая руки. Вопросов было много, но ни на один я не находила ответа. Положение казалось мне безвыходным. Я уже готова была предаться отчаянию, сесть и заплакать, как мой взгляд остановился на ларце с драгоценностями.
–– Мои изумруды!.. – выдохнула я облегчённо.
Да, целая коллекция, привезённая из Голконды и подаренная мне Александром… Он хотел, чтобы я отдала их в отделку, чтобы ювелиры сделали для меня великолепный изумрудный гарнитур. Что ж, с этой мечтой придётся распрощаться. Я готова пожертвовать и большим, лишь бы не видеть Клавьера хозяином того дома. Достаточно и особняка на площади Карусель – я всегда бываю унижена, когда проезжаю мимо него и сознаю, что там хозяйничает Клавьер. Да ещё и перестраивает его.
Боже мой, как мне хотелось, чтобы поскорее наступил Новый год, а особенно – следующее утро. Я так хотела начать действовать.
5
Было ещё совсем рано, когда я приехала на улицу Сантонж, в респектабельное заведение известного ювелира Гюстава Бонтрана.
Я сразу заявила, что желаю соблюдать полное инкогнито. Никаких имён, никаких лишних вопросов. Гербы на моей карете были скрыты под слоем краски. Я была в черном строгом наряде, который не позволял судить о том, насколько я богата. Темная вуаль была так густа, что даже я, глядя в зеркало, своего лица не различала, а шляпа была надета так, что никто не смог бы догадаться о цвете моих волос.
Клавьер ни за что не должен знать, что я что-то продавала и нуждалась в большой сумме денег. Лучше, если бы он вообще не слышал о том, что я в Париже. Пусть никакие вести обо мне не тревожат его, не возбуждают подозрения – это было залогом моего выигрыша.
Ювелир принимал меня сам и был вежлив и предупредителен. Я показала ему изумруды, и он долго изучал их.
–– Что ж, – заявил, наконец, Бонтран. – Если эти камни ещё хорошенько почистить, им цены не будет.
–– Как вы думаете, сколько я могу получить за них?
–– Миллион франков, сударыня.
Поглядев на меня из под очков, Бонтран сказал:
–– Я бы купил их у вас за эту сумму.
Сама я полагала, что изумруды стоят вполовину дороже, но перечить не стала. У меня теперь было другое условие.
–– Для хорошего гарнитура здесь
