и попросил подать ему письменные принадлежности. Я позвонила горничной. Когда чернильный прибор и все прочие атрибуты были принесены, Лерабль вскинул голову и, ловко очинив перо, произнёс:
–– Я приехал по заявлению гражданина Клавьера.
–– Да. Я поняла, сударь. Уж насчёт этого у меня не было никаких сомнений, – сказала я любезно.
Слегка изменившись в лице, Лерабль сказал:
–– Мне очень жаль, гражданка, но я вынужден просить вас не называть меня «сударь». Я на службе.
– Вы государственный человек, – уточнила я, вспоминая, как очень давно подобные слова мне говорил Франсуа де Колонн.
–– Да. Именно так.
– Я буду называть вас так, как вам угодно, для меня это никакого значения не имеет.
Он обмакнул перо в чернильницу.
–– Итак, – торжественно начал он. – Вы – гражданка Сюзанна дю Шатлэ?
–– Да.
–– Вам двадцать семь лет, вы француженка и живёте на площади Неделимости в доме номер двадцать пять?
–– Да.
–– Ваш муж мятежник, объявленный вне закона?
–– Да.
Эти мои три «да» прозвучали одинаково ровно и сухо, но начало беседы мне не понравилось. Что в нем было обвинительное.
–– Расскажите, что произошло третьего дня на улице Победы.
Я пожала плечами. Версия моя была уже давно готова, и изложить её для меня не представляло труда.
–– Гражданин Лерабль, я посетила Жосефину Бонапарт с коротким визитом. У неё были гости, но я не задержалась надолго. Когда я спустилась вниз, то обнаружила, что у меня пропал мой веер. Предполагая, что забыла его наверху, я решила вернуться и, когда поднималась, увидела беременную женщину, идущую мне навстречу. Она была, вероятно, почти на сносях, и на её месте, гражданин Лерабль, я бы оставалась дома. Или, по крайней мере, не ходила бы без служанки.
–– Итак, гражданка Клавьер была одна. Вы с ней встретились. И что вы ей сказали?
–– Не понимаю, гражданин, почему вы думаете, будто я что-то говорила. Не в моих привычках говорить с незнакомками.
– Вы утверждаете, что видели гражданку Клавьер впервые?
–– Возможно, не впервые. Весьма вероятно, что мы виделись на каких-то приёмах… или в театре. Но мы никогда не разговаривали, и между нами не было никаких отношений.
–– Вы уверены?
–– Абсолютно уверена, – сказала я чуть раздражённо, настороженная тем, что этот полицейский пытается выяснить подоплёку моих отношений с Флорой.
Но ничего. Пусть он ещё попробует доказать, что я лгу. Никаких доказательств просто не существует. Однако сам интерес Лерабля меня беспокоил. Он свидетельствовал, что его интересует не моё видение случившегося, а нечто иное.
–– Когда мы поравнялись, ей, вероятно, стало дурно. Она упала. Всё прочее вы и сами знаете.
–– Она падала на ваших глазах и вы не попытались
