после того, как уехала герцогиня, к крыльцу была подана карета гражданина министра.
–– О! Вот видите! – сказал караульный. – Вот вы и дождались.
Да, дождалась… Сейчас было уже восемь вечера. Дождь постепенно усиливался, но я была охвачена таким нетерпением, что ничего этого не замечала. Я переступала с ноги на ногу и была словно в лихорадке. Отчаяние испарилось, и кровь теплым, животворным потоком разлилась по телу. Когда на ступеньках особняка появился человек, одетый в чёрное, который прихрамывал и опирался на трость, я забыла обо всём на свете; я поднырнула под руку караульного, пробежала через двор, слыша позади угрожающие окрики, и бросилась к Талейрану.
–– Господин министр! Ах, боже мой! Вас так долго пришлось ждать!
Я увидела лицо Талейрана: сухое, бесстрастное, с насмешливыми складками у рта, и похолодела от невольного страха. Уж очень бесчувственным показался мне министр в эту минуту. И смотрел он на меня так спокойно-задумчиво…
–– Сударь, пожалуйста… – проговорил я, умоляюще складывая руки. – Согласитесь выслушать меня!
Я понятия не имела, что он мне ответит, и ожидала только худшего. К нам подбежал караульный, схватил меня за руки, пытаясь оттащить в сторону.
–– Вы уж простите меня, гражданин министр! Мы сейчас сдадим её в полицию. Она, должно быть, какая-то безумная…
Талейран окинул солдата колючим взором.
–– Отпустите эту женщину. Ступайте на свой пост и забудьте всё, что вы видели.
Я не знала, что и сказать, до того поразительными были эти слова. Талейран надел шляпу и, оглянувшись, сердито постучал тростью по ступенькам – этот звук, видимо, адресовался лакею, потому что последний как из-под земли вырос, услышав стук, и распахнул перед нами дверцу кареты.
–– Садитесь, сударыня.
Он подал мне руку, помогая занять место в карете, и этот его жест был точно таким же, как и прежде, когда я ещё не была объявлена преступницей и одевалась так, как соответствует герцогине. Стало быть, министр не боялся моего соседства… то есть не боялся скомпрометировать себя.
Когда карета тронулась, Талейран резким движением опустил занавески, и мы оказались в темноте, в которую не проникал даже свет от уличных фонарей.
–– Я всё знаю, – прозвучал во мраке спокойный, но чуть ворчливый голос министра. – Наслышан о ваших деяниях… Где же вы были всё это время?
–– Ох, господин де Талейран, вы даже не представляете, что со мной случилось!
Запинаясь, очень сбивчиво я стала рассказывать ему всё, начиная с того момента, как ко мне пришёл инспектор Лерабль. Я не утаила даже приставаний вонючего типа и того, что у меня украли деньги. Талейран слушал, чуть изогнув бровь, и ирония проглядывала в его взгляде, направленном на меня. Он сидел, поставив перед собой трость и положив на неё руки; губы его чуть улыбались.
–– М-да… – протянул он насмешливо, когда я закончила. –
