называла Виталину.
– Почему? – глупо спросила та.
– Потому что, ты, этого хотела, больше чем он! – резко и не подумав, ответила Ленка.
– Шалишь, подружка! – хищно улыбнувшись, с хитрическим прищуром, затягиваясь дорогущим для студентов «Парламентом», изрекла Виталина, – Да ты сама его хочешь обуздать! Тоже мне, девственница, – с цепкостью пираньи…
– Что? – вдруг поняв, к чему клонит девушка, осознавая её правду, и не правду своего отношения к Толоконникову, в миг, разобравшись, осознала она, – Да, что, ты в этом понимаешь? Неужто, привязав мужчину к себе, постелью или мнимой беременностью, можно устроить себе счастливую жизнь? – в лоб и без обиняков, влупила она то, что витало меж ними несколько лет.
– Да! Можно! – взвыла на тонком фальцете коренная хохлушка, – Вы москвичи! Здесь с жиру беситесь! А мы… – Виталина осеклась, – Лен! Прости меня, дуру!
– Бог простит. Иди с миром. Прощаю, и отпускаю!
Елена смотрела на Виталину, и понимала только одно. Не встречаться им, не сидеть за чашкой чаю, или рюмкой коньяку. Не писать друг другу, задушевных писем. Лживость одной, – убила с одного выстрела то, девичье радостное ощущение первой влюблённости в человека, с раскрытым сердцем. И сердце было открытым взаправду. Просто поспешность одного, устроить себя в меркантильном быте, было превалирующем над таким сакральным как дружба. Но, не их то вина. Вина времени.
4
Он смотрел мимо неё. Новёхонькая автомашина Елены вызывала восторг. Она подняла бутылку «Джим Бина», над зияющим музыкой испанских гитар, пространством своего мира. Джипси Кинг сводил с ума бешённой «восьмёркой» по серебряным струнам. Так бить и ласкать струны инструмента, схожего с истинностью женщины, может или явный шизофреник, или человек презирающий женщину, как таковую. А может быть любящий её до шизофрении.
– Бамбалей-о! – неслось справа.
– Бамбалей-о! отвечал левый динамик.
– Я не знаю испанского. Хотя, судя по музыке, стоит того. – заключил парень.
Ленка подняв бутылку, потрясая ею, словно маракасами, – Ах! – щёлкнув пальцами, – взбесила она себя.
«Я свободен! Она свободна!
Потому что свою жизнь, я предпочитаю жить так!»
– А мог бы – стать принцем! – пропела она.
– Королём! – внятно и с расстановкой, сказал парень.
– Так уж сразу и королём? – хитро прищурилась Елена. Алкоголь делал своё поганое дело. Проблемы отступили, и та долгожданная лёгкость, бесшабашное веселье, кружило голову, заворачивало в вихрь ухарского разгуляя.
– «Число твоих любовников, Мари,
Превысило собою цифру три.
Четыре, десять, двадцать, двадцать пять!
Нет для Короны большего урона,
Чем с кем – ни будь, случайно переспать…». – спокойно, и даже как-то буднично, прочитал молодой человек.
