мясом не только свою семью, но и помогая оставшимся без кормильцев соседям. В лютые крещенские морозы, заночевал в холодном зимовье, простыл и вскоре умер, мама дождалась отправленного мной Василия, но весной девятнадцатого года тоже скончалась от воспаления лёгких. В опустевшем доме остался Василий и моя семья. Части Красной армии, наступающие, следом за отходящими колчаковцами и мятежными чехословаками, остро нуждаясь в провианте, фураже и конях, подчищали последнее у жителей населённых пунктов вдоль Транссибирской железной дороги. В станице то и дело появлялись тыловые фуражиры, ветеринары, и заготовители продовольствия. Однажды на станцию прибыл паровоз с тремя вагонами. Приехавшие тыловики, бодро обходили заранее помеченных в бумагах дворы казаков, без разговоров забирая всех коней. Не слушая стоны и причитания многодетных казачек, о том, что по весне, им не на чем будет пахать землю. Василий за сараями колол дрова и поздно услышал шум в ограде. Когда он прибежал во двор, его любимого Гнедка, мужик с красной лентой на чёрной папахе, уже выводил за ворота. Завязалась потасовка, пришедших было двое, Василий получил мощный удар в челюсть и покатился по земле. Приехавшие реквизиторы, посчитав инцидент оконченным, продолжили движение. Васька вернулся домой, снял со стены отцовскую шашку, догнал их на улице и зарубил обоих. Это послужило сигналом для соседей-казаков, поднялась стрельба, не ожидавшие такого сопротивления тыловики, в панике вернулись на станцию и укатили туда, откуда приехали. Станичники помоложе скидали свой скарб в телеги, с жёнами и детьми умчались в спасительную тайгу. Ближе к вечеру, на путях остановился тот же самый состав, с которого на землю горохом ссыпались моряки в чёрных бушлатах, обвешанные оружием. В станице вновь вспыхнула стрельба. Василий с моей семьёй, отходил одними из последних, он так и не поймал испуганного стрельбой, убежавшего Гнедка. Держа детей за руки, Василий и Татьяна едва успели перебежать мост, ведущий в шахту, как сзади на дощатый настил выскочили несколько краснофлотцев, ведущих беспорядочную стрельбу по убегавшим. Шахта уже многие месяцы не работала, и тяжёлые створки ворот были закрыты. Василий смог приоткрыть одну из них, и беглецы прошмыгнули вовнутрь. Подбежавшие моряки открыли двери настежь, зашли в шахту, и до сумерек пытались найти там убежавших. Но так никого и не обнаружили. Василия, Татьяну и детей, больше никто не видел. Позже, проведённые жителями поиски в шахте, тоже ничего не дали. Моя жена, дети и брат исчезли! Когда я вернулся из заключения шахта, вновь работала, там трудились староверы, живущие на северном склоне горы, на берегу таёжной речки. Но однажды, за одну ночь они исчезли, оставили всё, – скарб, скотину, жилища, забрав только свои святыни и иконы. Говорили, что где-то в горе у них был храм, где они тайно молились. На шахте работал мой сосед, он рассказал, что в одной из боковых штолен появились приезжие, они живут в скале, и не общаются с местными. Уголь там