и бесстыжих молодых артистов.
Был момент, когда ему показалось, что он перестарался; но остальным, казалось, это очень понравилось – они ловили каждое его слово. Кейн одобрительно похлопывал его по руке, пока он излагал свои мысли по поводу падения британской драмы. Он как раз высказывал надежду на то, что наконец-то будет предпринята попытка пресечения таких течений в искусстве, как Театр Дьявола, когда сэр Лайонел Хилдер перебил его глухим постукиванием костяшек пальцев по столу.
– С ним покончено. Мы с ним разделались. Справедливость восторжествовала, больше не будет его мерзких пьес, изображающих грязные непристойные ночи!..
Кейн поднял голову:
– Давайте сначала выслушаем, что хочет сказать Магнус, Лайонел.
Лающий смех Хилдера перекрыл шум в комнате:
– Нам больше не придется терпеть подобное! Этот шарлатан Ивор Несбит пытался подняться на верхние ступени общества со своими деньгами и манерностью. Ничего, теперь он получил по заслугам.
Кейн спокойно сказал:
– Мы не должны говорить слишком плохо о мертвых, Лайонел. У меня нет оснований нападать ни на мистера Ивора Несбита, ни на других, ему подобных. Не забывайте, у него осталась жена. И это ужасный конец для человека, несмотря на его грехи.
Вокруг носа сэра Лайонелла словно маленькие червячки проступили сосуды.
– Этот человек пил. Ужасно пил, к тому же был гомосексуалистом. Не зря вынюхивали его около подозрительного клуба…
– Лайонел, прошу вас! – Лицо Кейна потемнело от ярости. – Я сказал, нельзя плохо говорить о покойном. Я нахожу это наихудшим из человеческих пороков.
Магнус напряженно слушал. Он помнил, что нигде не упоминались обстоятельства задержания, – даже не принимая во внимание азартный клуб – ни в одной из вечерних газет, ни в одном из телеграфном сообщений. В этом он был уверен. Лицо его горело, сердце колотилось, пока официанты разносили сыр и кофе. Кейн сумел смягчить разговор, но в конце ужина он утратил интерес к Магнусу и казался погруженным в свои мысли. Наконец, он отпил свой кофе и встал, призывая к тишине.
– Джентльмены, теперь я предлагаю отправиться на основной аттракцион нашего вечера. – Голос его звучал ровно, но рука, оставшаяся на столе с чашкой кофе, нервно двигалась. – От имени администрации отеля я прошу вас оставаться спокойными и не шуметь во время раундов, приберегать ваши аплодисменты к концу каждого поединка.
Кейн провел их в темную комнату, где с высокого потолка свисали люстры. Единственная лампа освещала огороженный канатами ринг, устроенный на помосте между двумя рядами стульев.
Гости занимали места будто по предварительной договоренности. Кейн и его друзья сидели в первом ряду, прямо под канатами; Кейн – в центре, Магнус – слева от него, вслед за мистером Генри Дипом.
Казалось, все происходило согласно протоколу, когда государственные служащие
