обстоятельств. Знаешь, как наши книги продавались? Если хорошие были, то они и на Украине шли, как в России.
– Значит, ты тоже устроился? – насмешливо спросил Дронго.
– А ты не улыбайся. Жить-то нужно было. Разве я думал, что издателем стану? Я ведь театральный режиссер по профессии. Жизнь заставила издательство открыть. Так и мои товарищи. Среди них и врач есть. Он, правда, подзаработал немного в туристическом бизнесе, а потом не выдержал, в медицину вернулся. У нас просто другого выхода не было. Ты ведь тоже не от хорошей жизни частным детективом заделался. Раньше был известным человеком, в ООН работал, с Интерполом сотрудничал. А сейчас мотаешься по нашим весям, чтобы какого-то полоумного убийцу защитить. И зачем тебе это нужно?
– Ты опять за свое? – покачал головой Дронго.
– Ладно, больше не буду. Но ты мне скажи, тебе самому не обидно? Кем ты был и кем ты сейчас стал.
– Не знаю, – ответил Дронго, – я ушел из экспертов еще до того, как распался Союз. В последние годы было слишком много лжи и предательства. Мне еще повезло, я сумел достойно уйти. А сколько людей пострадало, у скольких поломали жизнь. Больше всего повезло в бывшем СССР разведчикам. У них в Первое главное управление пришел Примаков и просто спас это ведомство от разгрома. Ему памятник при жизни нужно поставить за такую работу. А потом и того больше – в девяносто восьмом возглавил правительство и всю страну спас. В Аргентине, когда их валюта обвалилась, четырех президентов сменили, по всей стране были грабежи и мародерства. А в России тогда в четыре раза рубль ссохся – и ничего, выжили. И как же Евгения Максимовича отблагодарили? Отправили в отставку и устроили на него массированную атаку.
Дронго помолчал. Константин уважительно ждал продолжения его монолога.
– У меня тогда много чего накопилось. Погибла женщина, которая мне нравилась. Застрелилась другая. В общем, все было наперекосяк. И никто не знал, чем кончатся эти идиотские эксперименты Горбачева – Шеварднадзе. Два никчемных политика «сдавали» собственную страну, и я, как госчиновник, вроде бы в этом должен был соучаствовать, молчаливо наблюдая за ее агонией. Они тогда предали всех и все, что могли. Вот я и решил уйти. А потом жизнь моя как бы разделилась. Теперь я живу немного в Баку, немного в Москве и немного в одной европейской стране.
Дронго не стал называть Италию. Это было слишком личное его дело, чтобы говорить об этом Федякову. Да и вообще он никогда и никому не рассказывал, куда и зачем уезжает.
– Что касается моего приезда сюда, – продолжал Дронго, – то скажу тебе честно: я приехал сюда не потому, что меня наняли. У этого несчастного, подозреваемого в убийстве, нет денег даже для того, чтобы содержать самого себя. Жена и сын Нагиева в Киеве, а ко мне приезжала его сестра. Я ее выслушал и подумал: как могло получиться, что молодой человек, подававший большие надежды, вдруг оказался таким страшным убийцей? Ты вот можешь мне это объяснить?
– Мне чихать на его надежды! – в сердцах выговорил Костя. –
