упало на Сальму и придавило грудь. Возница едва успел подхватить хозяйку. Чтобы привести её в чувства, он стал обмахать её лицо письмами со страшными вестями.
К ним уже спешил Салем и хромающая кухарка. Вчера была её очередь кормить кур.
Подбежавшим на подмогу ничего не нужно было говорить. Во взгляде несчастного возницы, что еще не привык сообщать о смерти родных, можно было насчитать ровно четыре смерти.
До самой ночи Салем не отходил от хозяйки, что хотела напиться до беспамятства. Но тот вовремя успел отобрать бутылку.
Как она кричала.
Кричала от боли. Кричала от того, что ей не дают забыться!
Сальма распахнула шкаф, в котором висели рубашки мужа, сгребла и, уткнувшись в них, жадно вдыхала запах родного тела. Она то царапала себя, то била по щекам, но верный Салем все это время был рядом и, когда нужно, держал её.
Он то обнимал Сальму, то крепко сжимал, не давая ей вырваться и убежать.
Кухарка споила Сальме несколько чашек отвара из хватай-травы. И только ближе к ночи лошадиная доза успокоительного свалила несчастную с ног.
Пастух какое-то время сидел у её постели. Убедившись, что женщина спит, тот решил встать, как его руку поймала рука:
– Салем… – очень тихо произнесла она. Чтобы расслышать, ему пришлось нагнуться к ней как можно ближе, – ты ведь останешься?
И он остался.
Несколько раз за ночь ему приходилось успокаивать женщину, что просыпалась от своих же криков. Укладывать и укладывать на место, потому как Сальма несколько раз чуть не вышла в окно.
И перед рассветом, когда её сознание наконец прояснилось, Сальма подумала, глядя на пастуха, что чутко спал рядом: есть люди, ради которых хочется умереть! Но слава богу, что есть те, ради которых стоит жить.
3.
Утром Сальма вышла в черном одеянии и первым делом попросила у всех прощения за свое поведение. Все, кроме Салема, принялись по очереди обнимать безутешную вдову.
– Я понимаю тебя, у меня пропал сын. И до сих пор от него не было вестей, – в полголоса сказала кухарка, – лучше бы он пропал на войне и я получила такую же похоронку.
После таких слов она поймала на себе неодобрительный взгляд жены одноногого.
Салем же стоял в стороне, нервно комкая шляпу. Ему было стыдно, что он не придается скорби. И что он никого не терял на этой войне. И он давно сирота. Но на всякий случай, потупил взгляд и нервно шмыгнул носом.
Ему много раз хотелось сказать кухарке, одноногому сыну мясника, его жене и, конечно же, Сальме, что прежде, у него не было семьи. И именно война подарила ему родной дом.
Салем стыдился этих мыслей, поэтому усиленно делал вид, будто вместе со всеми горюет по мужу и детям своей хозяйки.
Ему хотелось стать частью этого шара любви, что рос в то утро в залитой светом гостиной вокруг собравшихся. И он присоединился к объятиям скорби.
Сколько нужно
