гаражного комплекса.
– Привет! Пропуск и ключи забыл дома. Дай мне дубликат из сейфа.
– Привет, Андрей. Нет проблем!
Охранник протянул мне ключи от машины. Я взбежал на третий этаж, сел за руль своей «БМВ-Туринг» и, заводя мотор, позвонил Миле.
– Собирайся, вечером едем в Гагарин, – сказал я.
Пауза. Мила услышала кодовое слово. Я чувствовал, как учащаются ее сердечные сокращения.
– Ясно, – произнесла она после небольшой паузы. – Хорошо.
Это было кодовое слово – «Гагарин». Такой город на самом деле есть в Московской области, но ни я, ни Мила никогда в нем не были. Просто мы с ней давно договорились: если я говорю ей, что вечером (завтра утром, послезавтра вечером – это все варианты) мы едем в Гагарин, то ей следует немедленно, бросив все дела, хватать тревожную сумку с запасными трусиками и набором косметики-гигиены, оба паспорта, банковские карточки и деньги и ждать меня у дверей, чтобы выехать к черту на кулички. Почему именно «Гагарин» стал кодовым словом? Да потому, что ассоциации с этим светлым именем самые скоростные, стремительные и предполагающие улет на очень большое расстояние.
Мне не пришлось даже подъезжать к подъезду – моя милая Мила перехватила меня на остановке автобуса. Запрыгнула в машину и раздраженно швырнула сумку с вещами в обширный багажник.
Мы ехали молча, пока я не вырулил на Симферопольское шоссе и не разогнался до двухсот кэмэ.
– Кондратьева убили, – сказал я.
– Странно, что и не тебя вместе с ним! – ответила Мила.
Кодовое слово «Гагарин» – это вестник крупного ЧП в нашей семье. Я произношу его редко, но когда это случается, Мила настраивается на самый худший вариант развития событий. По тому, как быстро она отреагировала на сообщение о полковнике, можно было сделать вывод, что, собирая тревожную сумку, Мила предположила несколько причин столь стремительного бегства из квартиры. Наверняка убийство Кондратьева она считала самой вероятной причиной. Она у меня умница. Помню, она как-то сказала: «Боюсь я этого Кондратьева. Точнее, боюсь за тебя, когда ты с ним рядом. Он мне напоминает тротиловую шашку».
Через час мы были на даче. Дача – это крепкий пятистенок из шлифованного финского бруса с итальянской черепицей, небольшими квадратными окнами, похожими на бойницы, окруженный мощным сосновым частоколом высотой три метра. Дом стоит на самом отшибе дачного поселка, и соседи между собой называют наше гнездышко не иначе как «бастион». Записана она на девичью фамилию тещи – Бахметьева, меня вокруг все знают как «Коля Бахметьев», директора частного предприятия по сборке немецких насосов. В общем, жутчайшая конспирация. Это все Кондратьев меня научил. Эх, Валера, Валера.
Мы сидели в нижней гостиной, я разжигал камин, чтобы просушить и прогреть сырой воздух. Громко тикали ходики с кукушкой. Сосновые щепки трещали, пламя накручивалось на березовые чушки.
Хорошо я спрятался. Хрен меня
