над ухом, да еще в тот момент, когда текст «идет»! И наловчилась! Представьте, «этот мужчина» раз десять проверил, в каком состоянии находятся вентиляционные отверстия, и наконец успокоился.
Как вы знаете, курить в постели опасно. Каждый не раз видел предупреждающий плакат, на котором изображен вусмерть пьяный мужик с сигаретой. Под ней уже образовались язычки пламени, пожирающие матрас, дальнейшая судьба коего незавидна. Судьба мужика – тоже. Но не курю в постели я не из страха повторить его участь. Я вообще дома не курю. И ни в одном из тех мест, где меня может застукать «этот мужчина», то есть мой муж. Он не курит. Курение считает чем-то сродни намеренному членовредительству, в чем, конечно же, прав. Но он прав всегда, что здорово утомляет. У меня вообще очень правильный муж. Он еще бегает трусцой. Каждый день. В любую погоду. И если ему пожаловаться… ну… хоть на что, зачин его ответа всегда один: «Вот если бы ты со мной бегала…» Даже если, например, посетовать на то, что в автобусе у меня вытащили кошелек, муж все равно начнет с коронного: «Вот если б ты бегала со мной, твои сосуды куда лучше снабжали бы мозг кровью и ты не была бы такой растяпой!» Можете себе представить, какую нетленку, с точки зрения моего мужа, я выдала бы, если б ежедневно бегала вместе с ним в аллеях парка, прилегающего к нашему дому! В общем, лучше мужу ни на что не жаловаться и, разумеется, не курить в его присутствии.
Если честно, то я в курение не втянута. Хочу – курю, хочу – нет. Это не дурная привычка, а особое действо! Правда! Я никогда не испытываю непреодолимого желания затянуться ядовитым дымом. Почему курю? Как бы это объяснить… В общем, ядовитый дым сигареты у меня ассоциируется с дыханием свободы. Да! У меня очень однообразная жизнь и строгий муж! Каждый день я сижу в своем подушечном гнезде и стучу по клаве. Пять листов – это ежедневная норма. Главное, чтобы не меньше. Но лучше – восемь. Иногда получается написать десять страниц или даже двенадцать, но крайне редко. А если это получается, то больше не получается ничего вообще. После двенадцати листов я не могу даже смотреть телевизор, а не то что приготовить мужу, пришедшему с работы, ужин. Ну и кому это надо? Лучше все же писать пять. В крайнем случае, восемь…
Поскольку писательница я не слишком популярная, ни на какие тусовки, встречи с читателями и фотосессии в гламурные журналы меня не приглашают. Большую часть жизни я провожу в своем гнезде. Иногда, правда, устраиваю бунт на корабле, вылезаю из постели, надеваю пуховик с крашеным песцом и еду куда-нибудь в глубь города. Все равно куда. Главное, чтобы подальше от дома. Летом на мне такие же неприметные, как пуховик, черные джинсы и светленькая маечка. Зимой – стандартная коричневая дубленка. В общем, человек из толпы. Обывательница. И никто даже не может представить, как в такой момент поет душа у этой обывательницы, как она наслаждается вырванной у злодейки-судьбы свободой.
Перво-наперво я всегда забираюсь в какое-нибудь кафе, где заказываю самую вредную, с точки зрения
