style="font-size:15px;"> – Вот и будь доверчивым, как в тундре.
И они поехали брать билет на самолёт.
Русская душа
Туман от залива Петра Великого наплывал на Владивосток. От стоявшей на рейде возле маяка Скрыплёва плавбазы отошла шлюпка и, подлетая на волнах, направилась к Владивостоку в бухту Патрокл. На волнах вскипали барашки, и на глаз определялся небольшой шторм балла в три. В шлюпке находились четверо мужчин – рыбаков с плавбазы. Старшему из них, боцману Фролычу, было давно за пятьдесят, а глубокие складки морщин, обветренные в морях, старили его ещё больше.
Двое других были явно помоложе. А самый младший, матрос Санька, вообще походил на юнгу.
– А что, Фролыч, успеем до сумерек на берег? – спросил радист плавбазы Степан.
– Должны бы, – кивнул Фролыч.
Гладкое лицо Степана выразило удовлетворение. В отличие от других матросов-рыбаков радист относился к «судовой интеллигенции», это было видно и по его лицу, не исхлёстанному морским ветром с въевшейся в кожу морской солью.
Четвёртый спутник, моторист Паша, сидел на корме возле шлюпочного мотора и правил шлюпкой, на глазок прокладывая курс к берегу. Вся его специализация отпечаталась на руках, где темнели порезы с въевшимся машинным маслом. Этот уж точно из команды «деда», так на судах называют старших механиков.
Во Владивостоке в домах начинали зажигаться в окнах огни.
– Ты, Санёк, на берегу был, дровишек-то на костёр припас? – ласково спросил Фролыч. Этого паренька он когда-то присмотрел на берегу и взял на судно. Пришлось долго уговаривать капитана, чтобы оставить его и зачислить в команду. Санёк был из беспризорников, знал многие детдомы, из которых неоднократно сбегал и не знал ни родных, ни друзей, так же, как и Фролыч, ещё юношей ушедший в море и не расставшийся с ним. Родные его повымерли, жениться он так и не смог, не мог променять любовь к морю на любовь к женщине. Он проплавал на многих судах, как на рыболовецких, так и на пассажирских, был в Арктике и в Антарктике, во многих странах. Такого «морского волка» охотно брали на суда многие капитаны. А Санёк был у него и за сына, и за внука.
Шлюпка пристала к берегу в точно назначенном месте, слева начинался Владивосток, справа небольшая рощица. Это место Фролычу понравилось много лет назад. И когда приходилось быть на рейде свободным, он изредка покидал судно и до утра сидел здесь у костра.
Санёк занялся костром, Павел готовил снедь, а Степан отвечал за своевременно приготовленное спиртное. Пока жарили шашлыки, успели выпить по первой и дошли до третьей, кроме Саньки, которого Фролыч по этой части держал в строгости.
Все знали, что обычно малоразговорчивый боцман в такие минуты преображался, даже черты лица становились мягче. И если у него было хорошее настроение, то его рассказы длились до самого утра. Так было и на этот раз.
– Фролыч, а что за случай был у тебя с американкой? – спросил Степан, пробуя сочный кусок мяса на шампуре. С Фролычем на «ты» из этой компании он был один.
– Да это было совсем и не в Америке, а в Мексике, – ответил боцман.
– Всё равно в тех краях. Расскажи!
– Мы
