может, отец болен?
Ну да… Отец терпеть не может в больницу ходить, если у него что-то и болит, то он никогда не говорит, терпит. А тут он плечо вывихнул, руку ожёг, стали его проверять и чего-нибудь нашли, чего-нибудь неизлечимое. Врачи сказали, что ему совсем немного осталось, полтора месяца, и он не знает теперь, как всё это нам рассказать. Матери он рассказал, а нам, детям, не может…
Я думал об этом вечером и уснул с большим трудом. А ночью, вернее, под утро, проснулся опять. И в башке вертелись опять мои странные родители, вертелись, никак не могли выскочить. К тому же сегодня мне предстояло одному к отцу идти, мать не могла, у нее День города скоро, она к нему весь последний месяц готовится. Я приду один, и отец решит поведать этот секрет и скажет: «Сядь, нам надо поговорить, ты взрослый, должен всё понять…»
Настроение у меня испортилось, и спать расхотелось вовсе, я решил встать и немного посочинять. Про Вырвиглаза запишу. Раз уж решил про всё и про всех, так значит, про всё. Надо тренироваться. Результатов можно добиться исключительно тренировкой, это точно. Каждый день тренируйся, и потом прошибёшь башкой кирпичную стену. Ну, если с разбегу, конечно.
Я и тренировался.
«Вырвиглаза на самом деле зовут Илья. Такое старомодное имя, ему его отец придумал.
А матери у Вырвиглаза нет. Никогда не было, и что с ней случилось – неизвестно и покрыто тайной. Они с отцом приехали в наш город, когда Вырвиглазу шесть лет исполнилось, и без матери. Тогда я с ним и познакомился, летом. Было тогда очень жарко, огороды выгорали, и приходилось таскать воду издалека. Все таскали, даже я таскал – маленькими вёдрами. Но всё равно огурцы желтели, картошка гнулась, а на яблонях плодились гусеницы, которых не брал дихлофос.
Мне это ненормальное таскание надоело, и я решился на крайние меры. Я отправился на ближайшее болото, предварительно набрав камней на ближайшем же карьере.
План мой был прост. Пробравшись на болото, я собирался набить побольше лягушек. Это обязательно должно было вызвать серьёзные осадки, поскольку всем известно – если убьёшь лягушку, долго ждать дождя не придётся.
На болоте я встретил ушастого мальчишку, явившегося сюда с аналогичными намерениями. Лягушек квакало много, они сидели везде – на кувшинках, на корягах, на кочках, и, прежде чем эти дуры поняли, что над ними нависла серьёзная угроза, мы с Вырвиглазом успели устроить настоящий лягушачий геноцид.
Вырвиглаз кидал метче. Я пытался его догнать, моё отставание составляло целых пять лягушек, я во что бы то ни стало старался этот разрыв сократить и целился в горластую тварюку, вызывающе расположившуюся на дальней коряге. Но тут за спиной у меня здорово грохнуло, я ойкнул, и Вырвиглаз тоже ойкнул. Мы дружно оглянулись и обнаружили почти над собой здоровенную синюю тучу.
Потом мы бежали домой к Вырвиглазу, но всё равно не успели – градом нас прибило. Вырвиглаз сказал, что это от того, что мы перестарались. Слишком много лягушек набили – вот и град. С тех пор мы и дружили. Вернее, приятельствовали. Потому
