неуспех. Но оптимистический неуспех, жизнерадостный такой.
– Ну да фиг с ней, с коровой. – Вырвиглаз плюнул. – Сегодня пойду в «Пружину», две других найду. Пойдём со мной?
Со стороны военного городка послышалась девятичасовая сирена, тоскливое начало дня, и мы, чтобы не опоздать совсем, побежали. Я Вырвиглаза обогнал, бегает он плохо и вообще неловкий.
Зато резкий. Я уже писал, а сейчас вот поясню наглядно, как это выглядит. Он говорит:
– У этого чела была сеструха на два года младше, и он её ненавидел, она была дура такая, прямо до слёз дура. Так вот, он её ненавидел, а жили они в одной комнате, и мать ещё ихняя, тоже дура. А потом она, то есть сеструха, взяла и родила, а ребёнка бросила и уехала в Таиланд консумацией заниматься. А этот чел был вынужден бросить школу в десятом классе и устроиться на железную дорогу…
И тут же, безо всякого перерыва и паузы:
– Слыхал, наша физручка бронзовую медаль получила. На соревнованиях по пауэрлифтингу в области. Кряжистая женщина, мощный костяк, Настасья Петровна Муромец. Может, эта жаба, которая меня послала, может, она лифтёрша?
Мне всё-таки упорно кажется, что он эту свою особенность специально натренировывал, нельзя от природы быть таким раздрыганным. Хотя кто знает, папаша у него тоже какой-то…
Ладно.
С девяти до двенадцати мы работали на огороде, отбывали трудовую повинность. Возле школы у нас огород и парники, в них чего только не выращивается, патиссоны, кстати, тоже. Но больше всего свёклы, морковки и лука – это всё используется зимой в столовой, помощь в прокорме. Хорошо, свекольный салат зимой можно вполне есть. У нас ещё ничего, баторцы же на самообеспечении, что вырастил, тем и пообедал, настоящий естественный отбор. Каждый баторец может убить, освежевать и съесть кролика. Сырым. Это я шучу так. Но баторцы на самом деле какие-то кривоколенные, я видел, как один с утра акацию свежую лопал.
У баторцев на огороде, кстати, насос есть. А у нас нет. В этом и заключается наша отработка – в орошении. Задача простая. Девочки пропалывают, мальчики таскают воду в большие баки. Каждый должен натаскать два бака. За три часа успеваешь. Но безо всякого перерыва, таскай и таскай.
Три часа мы натирали мозоли вёдрами. От водокачки до огорода двести метров, на пятой ходке организм начинает ныть. Но по-другому нельзя, по шлангу вода не идёт, ты, чурило, не в Америке!
Вырвиглаз закончил на полбака раньше, уселся на старую бочку и принялся глумиться.
– Работа дураков любит, – похихикивал он, – труд, мир, май! Арбайтен, Иван, и бюдешь карашо кюшайть! И бюдешь пить гоголь-моголь! Леденец, давай-давай, шевели батонами, мне нравится на тебя смотреть!
Других он тоже цеплял, но, как и я, они не обращали внимания. Все давно к Вырвиглазу привыкли, привыкли, что он такой воньливый. А любую вонь лучше не трогать, сама заглохнет и засохнет.
Так и оказалось. Вырвиглаз поиздевался немного и устал, спрятался за бочку, чтобы биологичка не видела,
