вот, так я и познакомился с Упырём.
Глава 5
Полночная жаба
– Мне надо с тобой серьёзно поговорить. – Отец смял сигарету и бросил её под крыльцо.
Я испугался. Здорово испугался, холодно стало, такой колотун по коже прокатился, от пяток до основания черепа. Начало классическое. Такого я как раз и боялся. Боялся, что он произнесёт эту фразу, что надо серьёзно поговорить.
– Поговорить? – спросил я безо всякого энтузиазма.
– Ну да… – Отец вдруг покраснел. – Поговорить. Серьёзно поговорить…
Отец отвернулся и увидел трубу. С «дурой».
– Забавно, – сказал он, – кто-то на трубу залез… И кому это приспичило?
– Да уж… Какой-то сам дурак…
Чего тянет? Приступал бы сразу к главному. Жутко не люблю длинных вступлений, они все ухудшают. И без того нервы из носа выпрыгивают, а он ещё тянет, тянет.
– Туда ведь просто так не залезть, – отец указал на трубу, – надо постараться…
Мы что, теперь будем обсуждать, как какой-то дурак на трубе котельной написал слово «дура»?
– Ты хотел поговорить, – напомнил я.
– Да, – кивнул отец. – Хотел… Нам надо поговорить. Может, пойдём по парку погуляем?
– Ну, пойдём.
Мы пошли. Сосновый парк тянется вокруг всего больничного городка, окружает его кольцом. Парк хороший, в грибные годы здесь даже маслята встречаются. А удобных тропинок так и не сосчитаешь. И скамейки полагаются.
Отец шагал первым, я за ним. Он всё молчал, потом вдруг остановился возле высокой однородной сосны.
– Тут, Никита, такое дело… – начал он. – Видишь ли, я серьёзно влип, да… Ну, с этим… С этой аварией…
Я молчал. Ждал, пока сам не скажет.
– Я там напортачил. – Отец стукнул кулаком по дереву. – Послал Котлова, а он… ну сам знаешь. В реанимации теперь. Вот… Комиссия приезжает разбираться. Поэтому мне… Поэтому так… Я тебя попросить хотел.
– Да?
– Да. Да, хотел попросить. Я не знаю, сколько тут пролежу… Наверное, придётся тут задержаться…
У отца задёргался нос. И щека. Тик, что ли? Сейчас, наверное, скажет.
– Я хотел тебя попросить. – Отец, видимо, решился. – Об одном деле… Это очень важно для меня. Ты не мог бы для меня кое-что сделать…
Отец замолчал. Я почувствовал, как в животе у меня стало неприятно и холодно. Не вчерашняя ледяная капля, а настоящая холодная гиря страха. Пуд ужаса, заблудившийся в кишках.
– Ты можешь мне здорово помочь, – негромко сказал отец.
– Хорошо, – ещё тише сказал я.
В башке у меня проскочила дикая мысль – сейчас отец попросит раздобыть ему яд. Чтобы он мог уйти из жизни с достоинством, а не мучиться полтора месяца. И я тут же судорожно принялся думать: что делать? Рассказать матери? Попытаться отговорить? Подсунуть вместо яда глюкозу?
– Помочь… – Отец снова стукнул
