Элис умерла, и я теперь один.
– Расскажи про свой магазин, – говорю я. – Сколько здесь сотрудников?
– Четыре или пять. Студенты из колледжа. Приходят и уходят. Персонал обновляется каждую сессию и каникулы. Здесь только у Аллегры есть мозги.
– Кто это?
– Местная администраторша. Сам я не люблю работать с клиентами.
– Она управляет заведением, а ты сидишь здесь и пиратишь фильмы…
– Иначе нам не выжить. Ты же и сам по-любому проделывал грязные трюки в Аду.
– Ты понятия не имеешь, что такое Ад, – отвечаю я. – Во сколько открываешься? Или это делает Аллегра?
– В десять. Да, открывает она.
За дверью, ведущей на лестницу, видна кладовая. Я открываю ее, прикрыв лестничную дверь. Там почти пусто, за исключением нескольких металлических стеллажей по пояс. Я затаскиваю тело в дальнюю часть кладовой, затем приношу голову Касабяна и водружаю ее на полку одного из стеллажей.
– Я немного клаустрофоб, – говорит он.
Я осматриваю комнату. Нельзя оставлять дверь в кладовую открытой, поскольку сюда может кто-нибудь зайти. Здесь есть небольшая уборная, но вряд ли Касабян сможет воспользоваться ею утром. На нижней полке одного из стеллажей стоит маленький портативный телевизор. Я втыкаю вилку в розетку и включаю его, подвигав старомодной уголковой антенной. По телевизору показывают местные новости. Я ставлю его перед лицом Касабяна.
– Может, это облегчит твою боль.
Касабян хмурится.:
– Ты настоящий мудак, Джимми.
– Но ведь раньше я таким не был, правда? – Я наполовину прикрываю дверь кладовой и останавливаюсь. – Еще раз назовешь меня «Джимми», и я заколочу дверь гвоздями. Будешь жаловаться на клаустрофобию, сидя пятьдесят лет в темноте.
Затем захлопываю дверь и закрываю ее на ключ.
Потом сажусь на кровать, мучаясь от боли. Кажется, я страшно устал. Сегодня был богатый на события день. Я приземлился без ничего и тут же приобрел отличный новый пиджак и полные карманы денег. А теперь у меня есть где переночевать и умыться. Настоящее исполнение американской мечты!
Я распрямляю спину, и в этот момент ко мне приходит еще одно озарение: похоже, я теперь в видеобизнесе. Черт, если подумать, у меня теперь даже есть работа.
Мне хочется сходить смыть кровь, высыхающую на животе и груди, но когда я делаю попытку встать, боль в сломанных ребрах превышает болевой порог и убеждает меня подождать до утра. Я стягиваю с себя пиджак «Брэда Питта» и осторожно ложусь на спину. Как только голова касается подушки, я отключаюсь.
У Элис были короткие темные волосы и почти черные глаза. У основания длинной шеи – татуировка в виде шипов розы. Она отличалась стройностью, и от этого руки и ноги казались нереально длинными. Мы встречались три или четыре недели. Однажды ночью, когда мы лежали с ней в постели, она ни с того ни с сего выпалила:
– Я умею колдовать. Хочешь, покажу?
– Конечно, –
