style="font-size:15px;"> Он отводит глаза и возобновляет протирку стаканов.
– Если вдруг передумаешь, они приходят сюда по четвергам, во второй половине дня. Когда у нас завоз.
Я встаю и направляюсь к двери. На полпути он кричит «Эй!» и толкает что-то по поверхности стойки бара ко мне. Это пачка сигарет «American Spirit browns», без фильтра. Под целлофановой оболочкой имеются и спички.
– Возьми, – говорит бармен. – Мне здесь тоже курить нельзя.
Надев темные очки «Брэда Питта», я спрашиваю:
– А у тебя еще есть?
– Нет.
– Ты охеренно хорош для первого свидания, Карлос.
Черт возьми! Когда тебе дарят последние сигареты, то волей-неволей становишься должен.
Щебет птичек Мартина Дэнни сопровождает меня до самой двери.
Оказывается, темные очки мне больше не нужны. Наверное, я зашел в двери «Бамбукового дома кукол» позднее, чем мне казалось. Теперь солнце почти село, и вдоль бульвара зажглись фонари. Ночью Голливуд мне всегда нравился больше. Уличные фонари, фары и мерцающие вывески в стороне от туристических мест размывают прямые линии и жесткие углы, которые портят это место днем. По-настоящему бульвар реален ночью, в сочетании яркости и темноты, когда каждая тень таит в себе смутные обещания. Как будто его проектировали и строили специально для вампиров. Кстати, насколько я знаю, так оно и было.
Да, да, вампиры существуют. Постарайтесь не падать в обморок.
Углубляясь в Голливуд, я считаю до одиннадцати.
Одиннадцать метров парковки. Одиннадцать проституток вышли на свою первую после Рождества смену. На тротуаре одиннадцать звезд одиннадцати новых актеров, о которых я никогда не слышал.
Одиннадцать лет. Одиннадцать чертовых лет, и теперь я дома с ключом, карманным ножиком и монетой, на которую не купить даже чашки кофе.
Три, пять, семь, одиннадцать – хорошие детки к Раю поднимутся.
Прошло одиннадцать лет, и я вернулся на следующий день после Рождества. Кто-то пытается мне этим что-то сказать?
Я вынимаю одну из сигарет Карлоса и закуриваю. Дым приятно заполняет легкие. Тело вновь кажется моим. Как будто моим. Я по-прежнему не уверен в окружающем меня мире.
Кто, черт побери, все эти люди на бульваре? Что они тут забыли в день после Рождества? Как мне слиться с этой толпой? В нескольких кварталах отсюда бар, а в нем хороший парень. Он просто делал свою работу. Но пока в его руке находился нож, я не мог думать ни о чем, кроме как о различных способах его убийства.
Меня поражает, насколько я оказался не готов к возвращению; насколько то, что имело значение в Нижнем Мире, здесь кажется странным, неправильным и смешным. Все навыки, которые я там развил, сводились в основном к тому, как заманивать и убивать врагов; а все магические средства, которые изучил или украл, – внезапно оказались слабыми и глупыми в этом ярком чужом месте. Я – обитые сталью ботинки в мире балетных тапочек.
Я докуриваю одну сигарету и тут же подкуриваю
